Убийственно красива, или Кто развел светскую львицу

Мне не удалось скрыть разочарование. Заметив это, Селиверстов усмехнулся:

– Не переживай. Время есть, преступник обязательно как-нибудь себя выдаст. Беда в том, что я вообще никому не могу теперь доверять. О нашей поездке к Маноло знали только свои. – Селиверстов помолчал, а потом добавил виновато: – Ты уж меня извини, пожалуйста, что так все вышло. Больше я такой ошибки не повторю. До конца расследования будешь сидеть дома под надежной охраной.

– Это под какой? Под той, которой ты не доверяешь? Позволь уж мне самой распоряжаться своей жизнью.

И тут меня осенило! Надо же! Получается, Селиверстов не доверяет никому, кроме меня! Ведь я единственная, кого он взял с собой на ТУ встречу. Приятно было безумно. Пусть эта поездка и стоила мне здоровья.

– И что же? Ты теперь совсем в одиночку ведешь расследование?

– Да нет, кое-что доверяю ребятам. Но всегда поручения раздаю группам, перемешивая их членов. В итоге утаить информацию вряд ли получится, если только не все мои люди в этом замешаны. А это, как ты понимаешь, маловероятно. Ну, и, конечно, на наиболее важные встречи отправляюсь в одиночку.

– А кто проверяет твоих людей?

Селиверстов огляделся по сторонам и поднял глаза к потолку. Понятно – и у стен есть уши.

– Марго сказала, что мне придется еще неделю полежать, но я не собираюсь столько в постели валяться. И не спорь, пожалуйста. – Я решила пресечь даже попытки возражений. – Ты мне теперь вдвойне должен. Так что как только смогу шевелиться, я хотела бы вновь оказаться в гуще событий. Иначе с ума сойду от безделья.

Селиверстов кивнул. Хм, понимаю, мне не угодить, но что поделать, если эта его покладистость кажется невероятно подозрительной.

– И никакого снотворного! – взмолилась я. – Пожалуйста! В конце концов, это же вредно для здоровья.

Шеф усмехнулся:

– Пулевые ранения тоже не очень способствуют повышению иммунитета. – И добавил торопливо: – Но обещай хотя бы не торопиться?

– Честное пионерское, – я снова незаметно скрестила пальцы.

Но обещание свое сдержала. Неожиданно оказалось, что валяться в постели не так уж и плохо. Тем более если ежедневно получать полную и исчерпывающую информацию о ходе расследования от Селиверстова. Мы с ним подолгу беседовали на самые разные темы, в том числе и личные. Так, например, я узнала, что Марго – его давняя подруга, с которой он знаком еще с институтских времен. Они познакомились на какой-то студенческой вечеринке и сразу подружились. Оказалось, что женщина никогда не была замужем, но воспитывает дочь. Мне было ужасно любопытно, всегда ли их отношения носили платонический характер, но, разумеется, задавать этот вопрос мне в голову не пришло. Но, судя по тому, КАК мой врач смотрела на Сашу (кстати, так его называла только она), я понимала, что, по крайней мере, с ее стороны имеется нечто большее, чем дружба.

Что касается Селиверстова, то его чувства оставались загадкой. Временами я ловила в его взгляде, обращенном ко мне, глубокую нежность, но уже секунду спустя понимала, что это не более чем мое разгулявшееся воображение.

Вскоре я начала потихоньку вставать и даже передвигаться по комнате. Любой резкий порыв отдавал болью в правом боку, поэтому движения мои стали мягкими и плавными. Но все течет, все меняется, и уже через неделю я совершила свою первую вылазку на улицу. Приурочила я ее специально ко времени, когда Селиверстов отсутствовал – не хотела, чтобы он видел, как я плетусь, согнувшись в три погибели, шаркающими старушечьими шагами. Передвигаться самостоятельно пока не получалось, поэтому пришлось воспользоваться помощью персонала.

Расположившись в той самой беседке, в которой совсем недавно допрашивали Адриана, я предалась мечтам и грезам и не заметила, как задремала. Проснулась, поймав на себе чей-то пристальный взгляд – Селиверстов стоял в проходе беседки, опершись на косяк и внимательно меня рассматривая.

– Нравлюсь? – кокетливо поинтересовалась я.

– Бледная очень, – спокойно ответил он. – Тебе нужно срочно в больницу, здесь надлежащее лечение я обеспечить не могу, так что давай-ка ты, голубушка, собирайся в Москву.

Волна гнева и обиды заполонила мое сердце. Вновь мною распоряжаются, словно вещью, вновь решают судьбу, не спрашивая, чего я хочу.

– И не подумаю, – с вызовом бросила я.

– Это не обсуждается, – Селиверстов резко повернулся на каблуках, – ты сегодня же вылетаешь в Москву! – жестко произнес он, демонстрируя не только окончание разговора, но и всего… Всего, что нас якобы связывало. – Это приказ, – добавил он и покинул беседку.

Я ахнула и резко вскочила, собираясь побежать за собеседником. К сожалению, совсем забыв при этом о швах, и те тут же напомнили о себе кровавым пятном, расплывшимся по олимпийке.

Селиверстов стремительно приближался к дому. Позвать его на помощь? Вот еще! Решив, что и сама прекрасно справляюсь, я заковыляла к вилле. Каждый шаг давался с трудом, но позвать на помощь мужчину своей мечты не позволяла гордость.