Убийственно жив

На отсыревшей бумажке, старательно сложенной и надежно закрытой на «молнию» в верхнем кармане, записан заказ, адрес доставки и договорная плата. Его вдруг охватила дрожь, показалось, что жизнь просветлела. Заработанных нынче денег на неделю хватит.

Можно даже назначить твердую цену за краденый мобильник.

19

Сегодня отец плачет. Никогда не видел его плачущим. Видел пьяным и злобным – он почти всегда пьяный и злобный, хлещет мать и меня, бьет в лицо кулаком или одновременно то и другое. Иногда пинает собаку, потому что собака моя, а он собак не любит. Единственная, кого он не хлещет, не бьет, не пинает, – моя десятилетняя сестра Энни. Вместо этого он с ней делает что-то другое. Мы слышим, как она кричит изо всех сил, когда он заходит к ней в комнату. Иногда плачет, когда он оттуда уходит.

Сегодня он сам плачет. Отец. Все двадцать два голубя умерли. Включая двух, которых он держал пятнадцать лет. И четырех бирмингемских турманов, кувыркавшихся в воздухе и выделывавших другие трюки воздушной акробатики.

Я ввел каждому большую дозу инсулина из его диабетических запасов. В голубях вся его жизнь. Странно, что он так сильно любит шумных вонючих птиц, а всех нас ненавидит. Я никогда не мог понять, почему он променял на них нас, своих детей, и тем более мать. Иногда нас бывало здесь восемь. Другие появлялись и исчезали. Остались только мы с сестрой. Страдая вместе с матерью.

Сегодня он впервые страдает. По-настоящему.

20

Софи сидела за письменным столом, лежавший перед ней итальянский сандвич остывал, бумажная обертка промокала. У нее не было аппетита. Рядом валялся нераскрытый журнал «Харперс куин».

Она всегда влюбленно рассматривала сказочные наряды безумно красивых моделей; изображения обалденных курортов, иногда мечтая поехать туда с Брайаном; обожала фоторепортажи о повседневной жизни богачей, знаменитостей, кое-кого из них она знала по фильмам, просмотренным на премьерных показах, на которых бывала от своей компании, или видела издали, прохаживаясь по набережной Круазетт, толкаясь в толпах на Каннском кинофестивале. Скромной провинциалке недоступен такой образ жизни.

Не особенно стремясь к блеску и роскоши, она приехала в Лондон, закончила секретарские курсы и решительно ничего не добилась, впервые получив место в бейлифской[13] фирме, которая занималась оценкой домов должников. Дело жестокое, почти всякий раз разрывавшее сердце. Решив сменить работу, она стала давать объявления в газете «Ивнинг стандард», даже не думая оказаться в том мире, где нынче живет.

Хотя в данный момент этот мир неожиданно полностью переменился. Софи изо всех сил старалась осмыслить недавний абсолютно дикий разговор с Брайаном по мобильнику возле кафе. Он сообщил ей о смерти жены, утверждая, будто не был у нее прошлой ночью, скорее, ранним утром, отрицая, что они занимались любовью…

В офисе зазвонил телефон.

– «Блайндинг лайт продакшнс», – ответила она, отчасти надеясь, что звонит Брайан, но не проявляя обычного энтузиазма. Однако звонивший хотел поговорить с руководителем производственного и юридического отдела Адамом Дэвисом. Она их соединила и вновь погрузилась в раздумья.

Хорошо. Брайан вел себя странно и непонятно. Они познакомились полгода назад, сидя рядом на совещании по налоговым льготам для инвесторов, финансирующих кинопроизводство, куда она отправилась по просьбе начальства, а ей до сих пор кажется, что она его почти не знает. Он такой скрытный, почти невозможно заставить его говорить о себе. Фактически неясно, чем он занимается и, главное, чего хочет от жизни, в частности от нее.

С ним очень хорошо – ласковый, щедрый, занимательный собеседник. И, как недавно выяснилось, потрясающий любовник. Но в какую-то сферу его души доступ ей запрещен.

Поэтому он категорически отрицает, что был у нее нынче ночью.