Убийственно жив

Сержант распахнул дверь, оглянулся на молодого коллегу и понизил голос:

– Не говори, что мы представители закона, а то не пустят, – и заговорщицки приложил к носу палец. – Скоро сам увидишь.

Кертис таращился на своего напарника, гадая, долго ли еще терпеть мучения. Будем надеяться, кто-нибудь догадается отключить его самого от розетки, если он когда-нибудь станет таким же проклятым занудой.

Полицейские прошли по короткому коридору, пахнувшему грязью, мимо двух велосипедов и полки, где лежала почта – главным образом листовки с рекламой местной пиццы и китайской готовой еды. На площадке второго этажа услышали из-за двери под номером 2 выстрелы, за которыми последовал громоподобный окрик Джеймса Гарнера: «Стоять на месте!»

Поднявшись, миновали квартиру под номером 3. Лестница сузилась. Дверь под номером 4 оказалась на самом верху.

Норрис постучал. Нет ответа. Он постучал громче. По-прежнему ничего. Он взглянул на стажера:

– Ладно, сынок. Когда-нибудь ты окажешься на моем месте. Что сделаешь?

– Выбью дверь? – предположил Кертис.

– А если она чем-то сильно занята в своем гнездышке?

Кертис пожал плечами, не зная ответа.

Норрис опять постучал.

– Эй! Мисс Харрингтон! Есть там кто-нибудь? Полиция!

Молчание.

Норрис развернул свою могучую тушу, крепко ударил плечом в дверь. Та задрожала, но не поддалась. Ударил покрепче, на этот раз дверь распахнулась, створка треснула, он влетел в узкий пустой коридор, ухватился за стену, чтобы не упасть.

– Эй! Полиция! – крикнул Норрис, продвигаясь вперед, потом обратился к стажеру: – Шагай за мной след в след. Ни к чему не прикасайся. Нельзя уничтожать улики.

Кертис неловко шел за сержантом по коридору на цыпочках, затаив дыхание. Сержант толкнул дверь и замер на месте.

– Будь я проклят, – пробормотал Норрис. – Ох, чтоб мне провалиться!

Поравнявшись с сержантом, констебль тоже остолбенел. Внутренности заледенели. Страшно хотелось отвернуться, да не было сил. Жуткое восхищение, несовместимое с профессиональным долгом, не позволяло оторвать взгляд от постели.

58

Рой Грейс смотрел на сообщение Клио на телефонном дисплее: «Выбирайся из Мюнхена. Позвони, когда вернешься».

Ни подписи, ни поцелуя – сухие, голые фразы.

По крайней мере, наконец ответила.

Он мысленно составил скупой ответ и сразу же отбросил его. Составил другой и тоже отверг. Лишил ее воскресного ленча, чтобы ехать в Мюнхен на поиски бывшей жены. Кому это понравится?

Впрочем, она, безусловно, могла быть помягче. Он никогда не держал в секрете исчезновение Сэнди – Клио все об этом известно. Разве у него есть выбор? Разумеется, каждый сделал бы то, что он сейчас делает, разве нет?

И, доведенный до взрывоопасного состояния усталостью, напряжением, бесконечной жарой, солнцем, бьющим прямо в голову, он неожиданно разозлился на Клио. Эй, женщина, неужели не можешь понять, черт возьми?

Грейс перехватил взгляд Марселя Куллена, пожал плечами:

– Женщины…

– Все в порядке?

Грейс положил телефон, взял стакан обеими руками.

– Хорошее пиво. Больше чем хорошее, – сделал большой глоток, допил остывший кофе. – Лучше не бывает.

Мужчина за соседним столом курил вересковую трубку. До них доплывал дымок, и Грейс вдруг вспомнил отца, тоже курившего трубку. Помнятся все его ритуалы. Отец прочищал трубку длинными тонкими белыми ёршиками, которые быстро приобретали коричневый цвет. Отскребал ободок маленьким медным инструментом. Смешивал табак крупными пальцами, набивал, раскуривал специальными спичками, приминал и опять зажигал. Гостиная мгновенно наполнялась дразнящим ароматом серо-голубого дыма. А когда они выезжали рыбачить в лодчонке или сидели на краю Дворцового пирса или на молу Шорэмской гавани, Рой всегда следил за направлением ветра, когда отец вытаскивал трубку, и старался встать с подветренной стороны, чтобы дым до него долетал.

Интересно, как отец поступил бы в такой ситуации. Джек Грейс любил Сэнди. Когда он лежал больной в хосписе, умирая от рака мочевого пузыря слишком молодым, в пятьдесят пять, она часами сидела у его постели, беседовала с ним, играла в скребл, читала вместе с ним «Спортинг лайф», где он ежедневно выбирал ставки, и делала их за него. Они просто болтали. Были лучшими друзьями с того самого дня, когда Рой впервые привел Сэнди в дом познакомить с родителями.

Джек Грейс всегда довольствовался тем, что имел. С удовольствием служил сержантом до самой отставки, возился с автомобилями, увлекался лошадьми в свободное время, никогда не стремясь к продвижению по полицейской иерархической лестнице. Но был человеком дотошным, докапывался до мелочей, придерживался правил, старался связать оставшиеся концы. Он бы, конечно, одобрил поездку сына в Мюнхен, без всяких сомнений.

Черт побери, вдруг подумал Грейс, Мюнхен полон призраков…

– Скажите, Рой, – спросил Куллен, – инспектор Поуп хорошо знает Сэнди?

Вернувшись к реальности, к насущной на сегодня задаче, он ответил:

– Хороший вопрос. Они были нашими ближайшими друзьями, мы каждый год отдыхать вместе ездили.

– Значит, не мог так легко ошибиться?

– Ни он, ни его жена.