Убийственно жив

Пол смотрел на молодого человека с измученным и болезненным желтоватым лицом, в потрепанной куртке с капюшоном, спортивных штанах и грязных кроссовках со смешанными в равных долях отвращением, неприязнью и сочувствием. Рыжая голова выбрита под ноль, как у него самого, точно такая же узенькая бородка протянулась вертикально от нижней губы. Пол следил, как парень медленно брел к какому-то юноше, фотографировавшему свою жену или подружку, ничего вокруг себя не видя. Пробрался сквозь группу туристов, которых пас гид, и констебль точно понял, куда он направляется – к стене через площадь, вдоль которой бок о бок стоят банкоматы. Наверняка между ними усядется – там очень выгодно просить милостыню. И уже наметил цель – молодую женщину, вытащившую банковскую карту.

Пол Пакер улучил момент, прошагал через площадь и встал перед молодым человеком, который как раз в этот момент прохрипел:

– Не поделишься с нами мелочью, милочка?

Пакер в качестве приветствия поднял обрубок правого указательного пальца.

– Привет, Вонючка, – сказал он. – Помнишь меня?

Вонючка опасливо посмотрел на него. Женщина копалась в сумочке.

– Я офицер полиции, – обратился к ней Пакер. – Попрошайничество запрещено законом. А этот малый хорошо знает, как оторвать кусок мяса, правда? – Он снова повернулся к Вонючке, помахивая откушенным пальцем и щелкая зубами, чтобы подразнить своего бывшего соперника.

– Не понимаю, что это значит, – проворчал Вонючка.

– Память отшибло? Может, поможет денек в КПЗ? Там наркоту будет трудно достать, скажешь, нет?

– Иди в задницу. Оставь меня в покое.

Пакер взглянул на женщину, которая, не зная, что делать, схватила деньги, карточку и убежала.

– Я чистый, – угрюмо заявил Вонючка.

– Знаю, приятель. Не хочу тебя сажать. Просто думаю, не расскажешь ли мне кое-что.

– Смотря что.

– Что знаешь о Барри Спайкере?

– Никогда не слыхал о таком.

На Норт-стрит завыла пожарная сирена, громче пароходных гудков. Пакер выждал, пока машина проедет.

– Еще как слыхал. Ты на него работаешь время от времени.

– Ничего о нем не знаю.

– Значит, «ауди» с откидным верхом, в которой ты в пятницу вечером ехал вдоль берега, – твоя?

– Не понимаю, о чем идет речь.

– А по-моему, понимаешь. За тобой шел полицейский автомобиль без опознавательных знаков. Я в нем сидел. Ты хороший водитель, – с невольным одобрением признал Пакер.

– Ничего не понимаю.

Пакер поднес обрубок указательного пальца к самому лицу Вонючки.

– У меня память долгая. Предупреждаю.

– У меня было время запомнить.

– А потом ты вышел, но палец не вырос, я до сих пор на тебя за это сержусь и хочу предложить тебе сделку. Либо буду тебя преследовать до конца твоей жалкой и поганой жизни, либо ты мне поможешь.

Помолчав, Вонючка уточнил:

– Чего тебе надо?

– Просто сообщи. Телефонный звонок – вот и все. Только позвони, когда Спайкер сделает очередной заказ.

– А потом?

Пакер объяснил, что потом нужно сделать, и подытожил:

– И будем считать, что мы квиты.

– А меня арестуют, да?

– Нет, тебя мы не тронем. И я больше не буду за тобой следить. Договорились?

– А деньги заплатите?

Констебль окинул парня взглядом и неожиданно пожалел обреченного беднягу.

– Если дело выгорит, получишь кое-какое вознаграждение. Договорились?

Вонючка безразлично и вяло пожал плечами.

– Принято за знак согласия, – сказал Пакер.

74

Субботняя пресс-конференция прошла плохо, а нынешняя обещала быть еще хуже. В зал набилось не менее пятидесяти человек, в коридоре собралась толпа больше субботней. Вместительное помещение, мрачно думал Грейс. Одно хорошо – сегодня утром ему обеспечена мощная поддержка.

Овальную трибуну, на которой он стоял, с обеих сторон фланкировали заместитель начальника суссекской уголовной полиции Элисон Воспер, переодевшаяся после утренней встречи в свежевыглаженную форменную одежду, и начальник брайтонской полиции главный суперинтендент Кен Брикхилл, невозмутимый и прямой полисмен старой школы в столь же безупречной форме. Брикхилл, обладая весьма сильной личностью, не имел времени на соблюдение политкорректности и при малейшей возможности посылал на виселицу преступников Брайтона и Хоува. Ничего удивительного, что практически все подчиненные уважали его.

Несколько окон в зале были открыты, но солнечные лучи все равно проникали сквозь жалюзи, в помещении стояла удушливая жара. Кто-то упомянул «черную дыру» в Калькутте, когда офицер по связям с общественностью Дэннис Пондс, ярко, но несколько небрежно одетый, протиснулся к сидящим за столом, бормоча извинения за опоздание.

Он слишком близко придвинулся к микрофону, и первые слова прозвучали почти неразборчиво в гулком вое.

– Доброе утро, – повторил Пондс вкрадчивым доверительным тоном. – В начале нашей сегодняшней пресс-конференции суперинтендент Рой Грейс расскажет о ходе следствия по делам о смерти миссис Кэтрин Бишоп и мисс Софи Харрингтон. Затем заместитель главного констебля Воспер и главный суперинтендент Брикхилл побеседуют с присутствующими. – Пондс театральным жестом пригласил к микрофону Грейса и отошел в сторону.