Убийственное меню

— В дверце торчали, но на всякий случай у кузена и запасные были. А когда он собрался садиться в машину, тот, второй, прижал его лицом к стене и речь сказал.

— Речь? — поразилась Марина.

— Извини, опять меня занесло, — спохватилась Агата. — Не речь, всего несколько фраз, но весьма эмоциональных и содержательных. Как раз о той самой Аргентине.

— А мне помнится, ты тогда говорила — они по телефону позвонили.

— Так по телефону они звонили после того, как увели машину. И посоветовали не беспокоить полицию. Пригрозили: станет слишком много болтать, навек с тачкой распрощается. И выдвинули предложение кончить дело миром, они могут вернуть машину за вознаграждение. Если согласен, ещё позвонят. У кузена хватило ума согласиться, только спросил, как велико вознаграждение. Те назвали тысячу злотых, кузен быстренько подсчитал, и вышло у него, что, оформляя страховку, он потеряет больше.

— А не мог он как-нибудь потихоньку сообщить полиции?

— Потихоньку мы сами ему отсоветовали. Холера их знает, какие у них отношения с полицией, а глина тоже человек…

— Какая глина?

— Ты что, не полька? Так у нас в народе издавна называли ментов, теперь на полицейских перешло. Не полицаями же их называть. Так вот, если полицейский неженатый и бездетный, куда ни шло, но если завёл семью считай, гиблое дело. Его тоже географией пугают. Вот если бы полиция состояла сплошь из монахов… — размечталась Агата.

Марину же персональный состав польской полиции совершенно не интересовал. Она бесцеремонно отвлекла подругу от бесплодных мечтаний, перейдя к насущной конкретике:

— И что, потом их никто в глаза не видел? И ничего о них не известно?

Агата тяжело вздохнула:

— Абсолютно ничего. А ведь кузен даже пытался что-то разузнать.

— Разузнал?

— Не-а. Но даже если бы полицейские и вмешались, вряд ли бы у них что получилось. Бандиты специально выбрали место для передачи денег в старом районе, кругом сплошные переулки, закоулки и проходные дворы. Да, вот ещё что, не помню, говорила тебе или нет. Столько всего произошло, что и не упомнишь всего. Позвонили они ему на сотовый и велели ровно через пять минут быть на месте. Войти в подворотню с деньгами, держа их на виду, никаких конвертов, никаких сумок, чтобы издали было видно — купюры. А если опоздает, то может распроститься со своей машиной. Что успеешь организовать за пять минут?

— Конечно, ничего, — с готовностью подтвердила Марина. — А что за переулок?

— Понятия не имею. Да и зачем тебе? Ищешь квартиру с отдельным входом?

Очень не любила Марина такие вопросы. Разумеется, ей не требовалась квартира с отдельным входом, но не станет же выдавать Агате свою тайну! Ни Агате, и кому другому. Надо как-то вывернуться.

— Просто любопытно, — соврала она. — Знаешь же, я люблю детективы, а тут ревность почище любого детектива будет. А у в машине были какие-нибудь вещи? Обычно все возят.

— Были, и все вернули в целости, — охотно информировала Агата. — Кроме банок пива, выпили его, подлюги. А так все осталось, даже бензин не весь израсходован. Марчин считает, что действовала не автомобильная мафия, а какая-то маленькая шайка. Он слышал, что они ещё несколько машин увели, чтобы потом продать законным владельцам. А затем такие кражи прекратились, этих ворюг мафия ликвидировала как конкурентов, либо они сами к ней присоединились.

Горько пожалев, что не успела в своё время познакомиться с пострадавшим кузеном, Марина вынуждена была закончить на этом свои изыскания. Пожалела она также и о том, что ей не довелось пожить в старых варшавских закоулках-переулках, на Праге той же, например. Жила всегда по левой стороне Вислы, а знание правой, Праги, очень бы пригодилось сейчас.

Тут вернулась из школы младшая дочь Агаты, и пришлось Марине закругляться, а ещё о многом хотелось расспросить. Но больше всего хотелось Марине немедленно рвануть на Прагу и проехаться по Торговой несколько раз, однако усталость брала своё, да и времени оставалось в обрез. А ведь ещё надо закупить продукты. Опять же, нельзя забывать о пробках. Автомобильные пробки в Варшаве стали настолько обычным явлением в любое время суток и в любой день недели, что приходилось заранее отводить на них время. Трудно представить, какой скандал устроит Кароль, если, вернувшись, не застанет дома ни её, ни обеда. А ведь совсем недавно она бы специально опоздала, ему назло. Теперь же, в соответствии с новой концепцией, приходилось изображать любовь и заботу.

Дома её ждало интересное известие.

— Звонил тут один, — выглядывая из прачечной, сообщила Хелена. — Даже фамилию свою назвал, да я недослышала. Курпиш или Крупниш, как-то в этом роде. Непременно желал с пани говорить, кажется, что-то приключилось с паном Каролем. То ли напали на него, то ли скандал какой. Я так и не поняла, очень уж неразборчиво этот тип бормотал, разобрала только, что он хочет пани предостеречь.

Под Мариной подкосились ноги, сумка с продуктами выпала из рук.

— Езус-Мария! Что же случилось?

— Не знаю. Он не хотел мне говорить, сказал, только пани сообщит. И чтобы позвонила ему на сотовый.