Убийственные болоньезе

Только бы не наркотики! Ко всему, что связано с наркотиками, столичные власти проявляют нетерпимость, взятка, нарушения правил движения, даже дебоширство в каком-нибудь клубе — для Браско это сущая ерунда!

— Мы говорили о погоде, — попытался отшутиться Браско.

— Господин Браско, мы серьезные люди, — сказал, как пригрозил, правый.

— Скажите, какие темы вас интересуют, — попросил огорошенный таким напором Браско, — и я скажу, говорили ли мы об этом с господином Ризио!

— Не пытался ли господин Ризио занять у вас денег? — миролюбиво спросил левый близнец.

— Я никому не даю взаймы, — категорично ответил Браско, но сердце сжало ужасное предчувствие.

— Но попытка была предпринята? — опять вступил грозный правый.

Браско лихорадочно соображал, не понатыканы ли жучки в его кабинете и откуда им известно, что Джованни просил о кредите?

— Да, но я ответил отказом, — поспешил сказать полуправду Браско.

— Объяснил ли господин Ризио, зачем ему нужны деньги? — нежно обратился к покрывающемуся испариной Браско левый близнец.

— Нет, он сказал, что это важно и только, — с надеждой на скорое избавление от этого допроса, повернулся к нему Браско.

— Господин Браско, нет нужды напоминать вам, что нас интересует правда и только правда, — правый смотрел на Браско, и старому итальянцу казалось, что он видит его насквозь, знает всю правду и сейчас играется с ним как кошка с мышкой.

— Madonna mia! — вскричал потерявшийся от безнадежности Браско. — Вы что, уличаете меня во лжи?!

— Нет, но ваше сотрудничество с нами принесет пользу не только нам, но и вам, — обласкал его левый.

— Каким же образом, позвольте узнать? — спросил оседающий в кресле итальянец.

— Ваш ресторан останется, как вы выражаетесь, островком культуры, а не притоном контрабандистов и наркоторговцев! — ехидно заметил первый и всезнающе оскалился в жуткой улыбке.

— Мне очень жаль, дорогой друг, но, похоже, что вы не владеете ситуацией, — пожалел его левый.

— Не владеет?! С чьего благословения в этом шалмане совершаются сделки?

Итальянская мафия развернула свою деятельность в самом сердце России, — голосом телевизионного комментатора закончил свою обличительную речь правый.

Все, чего так боялся Браско, ради чего пошел на преступление — свершалось!

Потеря безупречной репутации, запятнанное славное имя рода Браско! Слухи разойдутся волнами — и на родине и далеко за ее пределами, где есть итальянские диаспоры, будут говорить о позоре Браско!

Сердце старика ухнуло, в глазах его побелело, будто он увидел саван девы с пустыми глазницами и остро отточенной косой, нестерпимой болью сжала она костлявой рукой больное упавшее сердце, свела судорогой горло, не позволив сказать последнее слово. Только и смог просипеть Браско:

— Не я…

Кулем он осел в своем кожаном кресле, испустив последний дух, пока близнецы удивленно посмотрели друг на друга, синхронно сорвались с кресел, обогнув огромный стол, стали трясти старика за грудки и рвать на нем галстук и рубашку.

Поздно. Ни звонки в скорую, ни искусственное дыхание рот в рот, проделанное милосердным левым не помогло бедному итальянцу. Душа его отлетела и смотрела с высоты на эту суматоху, на побледневший персонал, пожалевший не только своего хозяина, но и себя, ведь придется искать новую работу.

— Чего это старикан дал дуба? — спросил правый, когда дюжие медбратья унесли на носилках еще не остывший труп ресторатора.

— Сердчишко у него слабое было, доктор со «скорой» сказал, — скорбно ответил левый.

— Чего-то очень боялся старый перец Браско, — постукивая пальцами по столу, заметил правый.

— Я тоже так думаю. В таких случаях, «они», — выделил левый, имея в виду иностранцев имеющих дело с их управлением, — всегда приглашают адвокатов, а этот решил не дать нам повода усомниться в его благих намерениях, за что и пострадал.

— А вот невинно ли или нет пострадал господин Браско, нам с тобой Леха, придется доказать, — стукнул кулаком по столу правый. — Землицу рыть придется, а если ничего не нароем, дадут нам с тобой по шапке.

— За что? — лениво спросил Леха.

— За жесть, — усмехнулся правый. — Довели гражданина итальянской республики до кондрашки. Превысили, так сказать…

— Так мы его пальцем не тронули! — возмутился Леха.

— Вот если мы с тобой докажем, что не зря старика поприжали, — уже забарабанил пальцами правый, — тогда мы герои, а если нет — снимай штаны.

— Хорош глумиться, Колян, дело говори, — наклонился к нему Леха.

— Дело так дело, — обрадовался Колян. — Вызываем бригаду, разбиваем богадельню на сектора, и чтобы муха не пролетела. Персонал беру на себя.

— Не переусердствуй, нам одного трупа хватит, — пожелал ему Леха, в принципе одобряя план товарища.

— Не бзди.

— Грубо, Колян, но по существу. Обещаю, не буду.

Когда прибыла следственная бригада, Николай Амбросимов уже вел допросы персонала, для чего согнал всех на кухню и приставил «бойца», следить, что бы не было разговоров между официантами, поварами и разнорабочими. Вызывая по одному, он дотошно расспрашивал о связях господина Браско, его знакомствах и особенно интересовался Джованни Ризио.