Убийство-2

— Кто же еще? Никто не поверил той сказочке об офицере-невидимке. Я думал… — Он потянулся за сигаретами, снова закурил. — Думал, что армия во всем разберется, проверит все, раскопает правду. Мы ведь не скрываем ничего, что здесь происходит. Во всяком случае, не такое. Но… — Он изогнул губы в кривой усмешке. — Но тут я сильно ошибался. Военный прокурор не стал даже слушать о том, что мирные жители могли быть убиты датскими солдатами. И они остались безнаказанными! Это потом уже Рабена заперли в психушку, за другие дела.

Лунд сверилась с документами.

— Та рука принадлежала террористу-смертнику, — сказала она.

— Я не знаю, кому она принадлежала. Просто рука, и все.

— Вы были расстроены. И составили ложное медицинское заключение.

— Руку привезли из деревни! Кто-то ведь должен был разобраться, что там все-таки произошло!

— У вас проблемы, Хольст, — сказала Лунд.

Он опять усмехнулся:

— Неужели? Как страшно. — Он наклонился к ней. — Себастиан умер здесь, в паре шагов от этой комнаты. У него было пробито легкое, только и всего. Случись это в Копенгагене, он был бы сейчас жив. Для современной медицины такая операция — пустяк. Но здесь… — Он зажмурился. — Здесь я не смог его спасти. Мне пришлось наблюдать, как он умирает. А психопат Рабен, который потащил их в ту деревню, раздобыл себе ловкого адвоката и вышел сухим из воды. Ему чуть медаль не вручили. И вы спрашиваете, не был ли я расстроен?

Гнев вырвался наружу. Хольст вцепился в стол обеими руками, сильными руками хирурга.

— Да! — заорал Фредерик Хольст в лицо полицейским. — Да, я был расстроен!

Лунд ждала, что последует дальше.

Через несколько секунд он справился с эмоциями и заговорил тем же ровным, скучным гоном, что и раньше:

— Но мои чувства ничего не меняют. Себастиана не вернуть. Поэтому все, что я могу, — это пытаться снова и снова спасти его, день за днем, на этом чертовом операционном столе. — Хольст шмыгнул носом, загасил недокуренную сигарету. — Это все, — сказал он и отшвырнул от себя фотоснимок с крестами на лицах бойцов. — Извините, что не оправдал ваших ожиданий.

Больше они ничего не смогли добиться от Фредерика Хольста. Ему надо было возвращаться к работе. Его ждал очередной пациент — талиб, тяжело раненный и орущий на медсестер.

Лунд достала спутниковый телефон, чтобы связаться с Копенгагеном.

— Хольст не может сказать, где он был во время убийств, или не хочет, — сообщила она Бриксу.

— Это неважно. Убийца — он?

Невзирая на тысячи километров, разделяющие их, и помехи спутниковой связи, Лунд отчетливо услышала в его голосе беспокойство.

— Не думаю.

— Господи, Лунд. То есть все усилия коту под хвост?

— Еще не знаю.

Они снова стояли в приемном покое госпиталя. Вокруг солдата без ног, которого она видела ранее, собрались врачи и медсестры.

— Рабен ничего нового не сказал?

— Повторяет одно и то же.

— Здесь постоянно всплывает имя Согарда, — солгала она. — Он оставался в лагере за главного, когда это случилось. Все должно было идти через него.

— Давайте-ка пакуйте свой крем для загара и возвращайтесь. Согарда мы вызывали еще раз и не добились от него ничего.

Лунд не отвечала, и поэтому Брикс окликнул ее:

— Лунд, вы там? Лунд?

Она не могла не смотреть. Постояв вокруг носилок, все разошлись, за исключением одной медсестры — девушки с печальными влажными глазами. Она медленно натягивала зеленую простыню поверх тела датского солдата, все выше и выше, и наконец закрыла его с головой. А он так хотел выжить, чтобы вернуться домой. Ему оставалась всего одна неделя в аду.

Перед ней возник Странге, закрыл собой душераздирающую сцену.

— Что говорит Брикс? — спросил он.

— Говорит, что нам пора лететь домой.

Странге надел на голову Лунд каску, аккуратно застегнул ремешки, посмотрел ей в глаза.

— Брикс прав.

Поговорив по телефону, он встретился взглядом с Рут Хедебю, которая наблюдала за ним из другого конца коридора. Они хорошо знали друг друга, к тому же она была умна и прочитать выражение его лица могла с любого расстояния.

— Леннарт, только не говори мне, что эта безумная авантюра не принесла результата. Мы что, действительно стреляли вслепую?

Брикс подошел к ней. Он не хотел, чтобы их слышали.

— Но ведь у нас самого начала были только догадки.

— Этого недостаточно. Мне каждую минуту трезвонят то из министерства, то из парламента, то из службы безопасности. Всем нужны новости.

Брикс кивнул.

— Они все надеются, что в деле наметился прорыв, — добавила Хедебю.

Он улыбнулся.

— Это так, Леннарт?

— Я уверен, что министр юстиции поймет…

— Бук висит на волоске. Не сегодня завтра он покинет министерское кресло.

Она протянула Бриксу газету, которую держала в руке. На первой полосе разъяренное лицо Томаса Бука, снятое в тот момент, когда он бросал свои бездоказательные обвинения.

— Не стоит на него рассчитывать.

— Пока я не могу сказать ничего определенного, — произнес Брикс.

— Этого тоже недостаточно. Мы сейчас как под микроскопом. Они следят за каждым нашим шагом.

— Нашла чем удивить. Что еще?