Убийство-2

— Хотел бы я в это поверить, — заметил Грю-Эриксен. Он помолчал, глядя на Россинга через стол. — Но не могу. Вы уволены с поста министра обороны, непосредственно с этой минуты. Ваши действия будут расследованы службой безопасности на предмет наличия в них состава уголовного преступления…

— Скажите же, Россинг! — воскликнул Бук. — Скажите Кану. Это же премьер-министр приказал вам скрыть эти документы. — Его палец был направлен через стол. — Этот кровавый скандальный след ведет прямо к нему…

— Что касается министра юстиции, — невозмутимо говорил Грю-Эриксен, — то его положение столь же серьезно.

— Ох, да что же это такое, — прорычал Бук.

Премьер-министр скорбно покачал седой головой, и в его хорошо поставленном голосе опытного политика было больше печали, чем гнева.

— Томас, вы могли бы применить ваши таланты на благо нашей страны. Но вместо этого вы использовали высокий пост, чтобы выдвигать против меня беспочвенные подозрения и порочить мое имя.

Бук пытался поймать взгляд Кана за стеклами модных очков.

— Послушайте меня, — внушал он. — Это сам премьер-министр приказал Россингу скрыть заключение врачей. У него были на это свои причины…

— В своей клеветнической кампании против меня, — продолжал Грю-Эриксен как ни в чем не бывало, — министр юстиции проявил преступную небрежность в обращении с конфиденциальной информацией. Он передавал секретные документы людям, которые не были уполномочены их видеть. Налицо серьезное нарушение закона о неразглашении государственной тайны, и новый глава службы безопасности будет расследовать его наряду с действиями Россинга…

— Ха! Значит, вы прогнали Кёнига, чтобы посадить своего человека на его место. Теперь все понятно. Неужели даже Кёниг отказался плясать под вашу дудку? И к чему мы пришли, Герт? Назад в Средневековье? Осталось только вывести меня на площадь и обезглавить.

По сигналу премьер-министра сидевший в уголке клерк поднялся и открыл дверь. Там стояли полицейские в форме и несколько человек в гражданской одежде. Россинг поднялся и застегнул пиджак, полностью готовый к происходящему. Бук продолжал выкрикивать угрозы в адрес невысокого, собранного человека напротив.

— Вам это с рук не сойдет! — кричал он, когда его грубо ухватили за руки.

— Вы оба покинете здание немедленно и будете препровождены в полицию. Вам запрещено что-либо брать с собой.

Двое полицейских повисли по бокам крупной фигуры Бука. Он с воплями стал высвобождаться из их рук.

— Уйдите с достоинством, Томас! — выкрикнул Грю-Эриксен, впервые за все время повысив голос.

Бук мощным рывком сбросил с себя полицейских, да так, что они отлетели в разные стороны, и решительно направился к двери.

— Я сам могу идти, — проревел он, но они тут же подбежали снова и вытолкали его в коридор, прямо в толпу журналистов.

Он мог бы догадаться, что их предупредят. Собрались все: телевидение, радио, газеты.

Россинг молча шел вперед, высоко подняв голову. Потный, растрепанный Бук, тяжело дыша, следовал за ним. Им в лицо совали микрофоны, выкрикивали один и тот же идиотский вопрос:

— Вы виновны? Бук! Россинг! Вы виновны?

Мария увидит это в новостях. И как назло, их последний разговор был натянутым. Томас Бук собрался с силами, освободился от хватки копов, снова повисших у него на локтях, и произнес одно-единственное слово, глядя в ближайший объектив камеры:

— Нет.

К тому времени, когда «лендровер» снова оказался на дороге, Лунд чувствовала себя как выжатый лимон, в голове роился клубок вопросов. Бронежилет и каска до смерти надоели ей, но Странге был начеку и пресекал ее попытки незаметно ослабить застежки.

В небе висела яркая луна. В ее свете местность преобразилась, и пейзаж с далекими снежными вершинами стал почти красивым.

— Почему так случилось? — спросила она.

Он не ответил.

— Почему? Если бы не было жертв среди населения, Драгсхольм не стала бы поднимать старое дело. Так зачем было убивать тех людей?

— Господи, Сара. Невозможно узнать все. Завтра мы будем в Копенгагене и тогда спросим Брикса. — Он вздохнул. — Напрасно ты накричала на афганца. Они этого не любят.

— Да с него как с гуся вода.

— Может, у него свои проблемы, о которых ты не догадываешься. Это же Гильменд, а не Вестербро.

— Зачем Билялю забирать с собой Луизу Рабен? Ты же не думаешь, что они как-то связаны?

Странге засмеялся:

— На эту птичку посматривал Согард. Ты разве не заметила?

— Нет, — проговорила она. — Мне вообще кажется, что с тех пор, как ты вытащил меня из Гедсера, я стала плохо видеть.

— Не огорчайся, — великодушно улыбнулся он. — Сейчас главная задача — доставить тебя домой. И тогда… — Он протянул руку вперед, к залитому лунным светом горизонту. — Заместитель комиссара полиции Лунд раскроет все загадки. Плохие парни получат по заслугам. И мир снова будет спасен…

— Тоже мне, юморист, — фыркнула она со смехом.

Он улыбнулся:

— Нет. Я серьезно. Ты видишь то, чего не видят другие. То, что скрыто. Ты знаешь, что у человека в голове, когда он и сам в этом не уверен. Знаешь, из чего он сделан, чем живет, что его ранит. И, кроме того, ты самая упрямая, самая противная, самая невыносимая…