Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны

За демонстрацией военной силы британскими ВМФ последовали жестокая международная экономическая блокада и бойкот, замораживание иранских активов, что привело к настоящему застою в экспорте иранской нефти и внешней торговле, погрузило и без того бедную страну в почти полную нищету и сделало невозможной выплату любых компенсаций. Тем не менее еще долгое время после того, как они сместили Мосаддыка, британцы требовали компенсацию не только за физические активы Англо-иранской нефтяной компании, но и за расходы при разработке нефтяных месторождений, — условия, невозможные для выполнения. В глазах иранцев это в десятки раз превышало британские доходы, полученные за многие годы.

Британские попытки экономического удушения Ирана не могли быть предприняты без активного содействия и поддержки со стороны администраций Трумэна и Эйзенхауэра, а также американских нефтяных компаний. В то же время администрация Трумэна спорила с британцами о том, что экономическая разруха при Мосаддыке может открыть двери пресловутому коммунистическому перевороту [4]. Когда британцы позже были вынуждены уйти из Ирана, им ничего не оставалось, как обратиться к США за помощью в свержении Мосаддыка. В ноябре 1952 года правительство Черчилля начало переговоры с Кермитом Рузвельтом, фактическим главой ближневосточного отделения ЦРУ, заявившим британцам, что, по его мнению, «нет шансов получить одобрение уходящей администрации Трумэна и Ачесона. Новая республиканская администрация, однако, может быть совсем другой» [5].

Джон Фостер Даллес определенно был другим. Ярый антикоммунист, он видел в Мосаддыке олицетворение всего того, что ненавидел в третьем мире: явный нейтралитет в холодной войне, терпимость к коммунистам, неуважение к свободному предпринимательству, о чем свидетельствовала национализация нефтяных ресурсов. Стоит заметить с иронией, что в предшествовавшие годы Великобритания национализировала несколько собственных основных отраслей промышленности, и государство было главным собственником Англо-иранской нефтяной компании. По мнению Джона Фостера Даллеса и ему подобных, эксцентричный доктор Мохаммед Мосаддыкбыл по-настоящему сумасшедшим. Учитывая, что Иран был чрезвычайно богат черным золотом и имел общую границу с СССР протяженностью более 1000 миль, госсекретарь не слишком переживал по поводу того, каким конкретно образом иранский премьер-министр должен уйти из публичной жизни.

Дело повернулось так, что свержение Мосаддыка в августе 1953 года стало в большей степени операцией американской, чем британской. 26 лет спустя Кермит Рузвельт предпринял необычный шаг, написав книгу о том, как он и ЦРУ проводили эту операцию. Он назвал свою книгу «Контрпереворот», напирая на то, что переворот был организован ЦРУ для предотвращения захвата власти Иранской коммунистической партией (Туде), тесно связанной с Советским Союзом. Рузвельт, таким образом, утверждал, что Мосаддыка надо было сместить, чтобы предотвратить коммунистический переворот, в то время как администрация Трумэна считала, что для этого его как раз надо было сохранить у власти.

Было бы неверно утверждать, что Рузвельт выдвигал мало доказательств в защиту своего тезиса о коммунистической опасности. Точнее было бы сказать, что он вообще не приводит их. Вместо этого читатель имеет дело с простым утверждением тезисов, которые повторяются снова и снова; их авторы, очевидно, полагают, что беспрестанное повторение убедит даже самых колеблющихся. Таким образом, нас потчуют вариациями вроде следующих:

«Советская угроза [была] настоящей, опасной и неотвратимой»… Мосаддык «образовал альянс» с Советским Союзом для свержения шаха… «Очевидная угроза советского переворота»… «Союз между [Мосаддыком] и управляемой Советами партией Туде приобретал угрожающую форму»… «Возрастающая зависимость Мосаддыка от Советского Союза»… «Рука Туде и за ней рука Советов проявлялась все больше и больше каждый день»… «Поддержка Туде Советами и [Мосаддыком] становилась все более очевидной»… Советский Союз был «активнее всего в Иране. Его контроль над руководством Туде усиливался с каждым днем. Он осуществлялся часто и, на наш взгляд, с открытой наглостью» [6]…

Но ни одного доказательства советской подрывной деятельности так никогда и не было приведено или же было недостаточно явным и бесспорным, чтобы вооружить Рузвельта хотя бы одним примером для заинтересованного читателя.

В действительности, хотя партия Туде более или менее верно следовала за изменениями линии Москвы в отношении Ирана, отношение партии к Мосаддыку было гораздо более сложным, чем Рузвельт и другие апологеты холодной войны могли себе представить.

Туде двояко относилась к богатому, эксцентричному, владеющему землей премьер-министру, который тем не менее противостоял империализму. Дин Ачесон (Dean Acheson), госсекретарь Трумэна, воспринимал Мосаддыка как, «в сущности, богатого, реакционного, феодально мыслящего перса» [7], которого с трудом можно представить в качестве сочувствующего коммунистической партии.