Убийство Джанни Версаче

В средней школе «Бонита Виста Джуниор Хай», где учатся дети с седьмого по девятый классы, Эндрю был зачислен в программу для особо одаренных. Для того чтобы туда попасть, нужно было продемонстрировать IQ не ниже 132. При выпуске из начальной школы «Саннисайд» Эндрю набрал по результатам тестирования 147 баллов.

Школьная элита подразделялась на «социум» – то есть детей, склонных к нормальному стайному поведению и общению, – и «заумь» из программы для особо одаренных. Эндрю был ярчайшим представителем зауми. Самыми крутыми цветами в годы учебы Эндрю в этой школе (1981–1983) считались розовый с черным. Среди учащихся регулярно проходили голосования на предмет, кто из них лучше всех одевается. Эндрю, вероятно, слишком серьезно воспринял поучения отца и Эми Вандербильт – и занялся самовыражением, культивируя образ породистого отпрыска состоятельных родителей. В то время как большинство ребят носили обычные джинсы, Эндрю выпендривался штанами из жатой ткани цвета хаки и рубашками IZOD, носил вязанную ромбом жилетку и мокасины Sperry или пенни-лоферы с обязательными монетами в прорезях перетяжек. Всем своим видом он изображал искушенного воспитанника элитарной школы-пансиона с Восточного побережья среди деревенщины, для которой и Колорадо – это нечто недосягаемое «далеко на востоке».

К седьмому классу Эндрю выработал своеобразную манеру говорить речитативом и стал проявлять всевозрастающую склонность рассказывать всем в этой манере разнообразные истории, основанные на причудливой смеси всякой всячины, о которой он где-то когда-то читал, и приукрашенные всевозможными домыслами для большего эффекта. Не дающая покоя тяга к напыщенности и преувеличениям, под знаком которой пройдет вся его последующая жизнь, начала овладевать им еще тогда. Никто не знал, что он наполовину филиппинец, и с другими учащимися с филиппинскими корнями он общения, не говоря уже о дружбе, всячески избегал. «Он всегда стремился произвести впечатление мальчика из состоятельной семьи», – рассказывает его одноклассник Гари Бонг. От риска быть уличенным во вранье Эндрю был надежно защищен, поскольку его родители в школу вовсе не заходили, а сам он в гости к себе домой никогда никого не приглашал. Даже когда за ним заезжали, он обычно уже ждал машину на улице. Совершенно очевидно, что ему очень не хотелось, чтобы его миф был развеян.

Многие одноклассники Эндрю просто тащились от его смешных колоритных баек – и действительно, благодаря начитанности запасов информации для того, чтобы выделиться из толпы, у него хватало с избытком. Особенно легко давалось Эндрю общение с девочками, потому что с ними всегда находилась общая тема для разговоров – знаменитости и мода.

Большинству учителей Эндрю искренне нравился своим умом и бойкостью. К тому же он всегда был предельно учтив и вежлив по отношению к старшим. Джерелин Джонсон, учительница английского и литературы, считала, что Эндрю «прекрасно владел словом и писал отличные сочинения». «Он запомнился мне одним из ярчайших учеников, притом что ярких ребят в классе всегда хватало», – рассказывает она. Что до его претенциозности, то многие считали, что это у него возрастное и скоро пройдет.

Религия становилась для Эндрю источником всё усугубляющегося душевного конфликта. Рос он под опекой матери в строго католической обстановке. Но евангельские послания Эндрю воспринимал неоднозначно. Если он действительно особенный и стоит выше всех, то, вероятно, и Десять заповедей ему не указ. Опять же, он как раз начал испытывать тягу к другим мальчикам, и что же, выходит, ему нужно подавлять свои чувства, если они почитаются за греховные?

* * *

Из-за постоянных конфликтов родителей домашняя атмосфера была для Эндрю суровым испытанием. Одаривая вниманием, отец и мать одновременно взвалили на сына непомерный моральный и эмоциональный груз: Эндрю призван был осуществить все несбывшиеся мечтания своих несчастливых в браке родителей. Чтобы оправдать их ожидания, Эндрю нужно было непременно сделаться или священником, или богатым светским львом, вот только необходимых для этого ресурсов у него не имелось. С раннего детства Эндрю вынужденно представал в нескольких ипостасях: счастливого ребенка; малолетнего божка для поклонения; мальчика, которому слишком рано пришлось втянуться в полную проблем и забот взрослую жизнь. Какому ребенку захочется выступать в роли семейного консультанта-психолога для вцепившейся в него полоумной матери или увещевать и унимать затеявшего ей очередную выволочку невыдержанного грубияна отца? Но, с другой стороны, заполучив за счет этого власть над родителями, ты развязываешь себе руки и получаешь возможность с легкостью расширять границы дозволенного.