Убийство из тюбика с кремом

Тот покивал зачем-то залу головой и вышел на трибуну. Ori немножко помолчал и заговорил, не выпуская "дипломат" из руки. Суть его речи сводилась к тому, что "Милена" очень давно работает на рынке, выпускает хорошую продукцию и вообще у фирмы все замечательно. И он совершенно не понимает, откуда взялись проблемы с их продукцией. Ребенок на его месте бы сказал:

- Чего вы меня мучите, я же хороший!!!

Журналисты были, естественно, неудовлетворены его выступлением. Вопросы, которые раздавались из зала со всех сторон, были один каверзнее другого. Ханс старался отвечать на них как можно более дипломатично. В конце концов шум возрос настолько, что было не слышно, о чем его спрашивают. Немец поднял руку и, сдерживаясь, ждал, пока зал утихнет. Когда шум наконец прекратился, он сказал:

- Вот вы все говорите, что наша продукция калечит людей? Тем не менее я лично на себе продемонстрирую нашу продукцию. - Он открыл "дипломат" и достал несколько образцов. - Хотя это и женский крем для рук, тем не менее...

Вот к этому моменту мы и успели. Так что достоверно видели только следующее:

Ханс разрывает маленький пакетик размером пять на четыре сантиметра, выдавливает из него крем на руки, растирает его, для этого он даже расстегнул манжеты и завернул их. Минуты две продолжает потирать руки, втирая крем в них. Даже лизнул руку, поморщился, но с ним явно ничего не случилось. Далее берет следующий пакетик и со словами:

- Прошу извинения за не совсем корректный вид, - проделывает то же самое с кремом для лица.

После того как он старательно натер лицо кремом, вид у него был довольно взъерошенный, но с ним ничего не произошло. Бедняга не видел себя в зеркало, и на щеке у него осталась полоска неразмазанного крема. Тем не менее он важно сказал:

- А теперь я готов дальше выслушивать ваши обвинения.

- Ну, из "дипломата", - раздалось из зала.

- А ты попробуй со стола, - раздался голос из зала.

- Зачем, я их туда не клал, - ответил немец.

- Так твой помощник пять минут назад принес и разложил их там, - это тот же голос из зала.

- Я приехал один, - удивленно ответил немец. - И, как вы успели заметить, задержался на восемь минут.

Возникла пауза.

В этот момент и раздался истошный крик. Скорее это был даже не крик, а вопль, булькающий, переходящий в хрип и какие-то странные звуки.

- А-а-а!!! - неслось из-за кулис, сопровождающееся грохотом, и постепенно затихло.

Немец дернулся, схватил "дипломат" и прижал его к груди.

Ниро за долю секунды успел оказаться около сцены, вскочить на нее и скрыться за кулисами. Репортеры помчались за ним. Следом телевизионщики, подхватив со штекеров свои камеры и освещение. Я замешкалась и оказалась в последних рядах. Все-таки эти журналисты народ жутко шустрый!

- Кто-нибудь! Помогите! Врача! - раздавался голос из-за кулис.

Все еще не добравшись даже до сцены и учитывая большое количество "помощников", я решила вызвать врача. Развернувшись, я выбежала в коридор в поисках телефона. На бегу до меня доходит, что телефон лежит у меня в сумочке. Резко торможу и, еле вписавшись в поворот, останавливаюсь. Набрав "ноль три", я произнесла сакраментальную фразу, что человеку стало плохо, дала адрес и теперь уже почти спокойно направилась за кулисы.

То, что предстало моему взору, сильно превзошло мои ожидания. На полу, скрючившись в какой-то совершенно невозможной позе, лежала та девчонка из обслуги, которая несколько минут назад стащила тюбик с кремом (об этом нам рассказали позже). Тут же рядом валялся злополучный тюбик с кремом.

На лице девчонки была обильная пена, закрывавшая его. Глаза остекленело смотрели в потолок. Я протолкалась поближе. Телевизионщики старательно все это снимали. Кто-то из репортеров сорвался с места и помчался к телефону. Я наконец увидела Ниро и пробралась к нему:

- Я уже вызвала врача.

- Врач здесь уже не поможет, - сказал Ниро. - Очень похоже на стрихнин. Девочка сильно мучилась.

Ажиотаж над мертвым телом достиг апогея. Бедную девочку, внезапно ставшую популярной, снимали сразу три телевизионные компании, а ее преждевременную кончину старательно описывали более тридцати газетных изданий, занося свои данные кто в блокнот, а кто на магнитофон.

Я думаю, что, пока она была жива, ей не уделяли и тысячной доли этого внимания.

Сквозь толпу протолкались врач и санитар. Посмотрев на девочку, врач даже не стал наклоняться, чтобы пощупать пульс или послушать сердце. А просто распорядился вызвать милицию. Что опять-таки пришлось сделать мне, потому что всем остальным было некогда. Любопытствующая журналистская братия была слишком занята, чтобы отрываться.

Я вышла из зала. От всего увиденного меня сильно мутило. В фойе сидел врач и курил.

- Что это? - спросила я его.

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

- Смерть, - сказал он спокойно.

- А отчего? - спросила я, поражаясь его спокойствию.

- Это покажет вскрытие, - равнодушно ответил он.

- Я смотрю, что вас это ничуть не взволновало? - обиделась я.

Врач опять долго смотрел на меня. Потом сказал: