Убийство из тюбика с кремом

Он помолчал, погасил в пепельнице окурок, встал и пошел встречать милиционера, который появился в дверях.

Я успела еще раз зайти за кулисы, прежде чем оттуда всех выгнали. В углу рыдал старик вахтер.

— Это ее дед, — проговорил Ниро, подойдя ко мне. — Внучка только сегодня приехала из деревни. И напросилась посмотреть конференцию. Судя по всему, она ничего не знала, что происходит.

Я так внезапно устала ото всего, что еле держалась на ногах.

— А что случилось?

— Какой-то человечишка, совсем молодой кстати, до начала конференции разложил на столе образцы — все думали, что он из фирмы. Вел себя, — тут мой любимый от злости пнул стоящий рядом стул, — самым наглым образом, у всех на виду, представляешь? Если бы мы не опоздали…

— А девчонка при чем? — не поняла я.

— Она стащила со стола образец, — ответил Ниро. — Мне уже сказал мой человек, только у него не хватило сообразительности предупредить меня раньше. Так что девчонка, на свое горе, просто польстилась на дармовщину, дура.

— А где же тот? — просипела я, сил говорить у меня почему-то не было. — Который раскладывал на столе образцы продукции.

Ниро досадливо махнул рукой:

— Немец говорит, что он не имеет к фирме никакого отношения, а его самого задержал кто-то перед входом. Требовал несусветного возмещения убытков и грозился физической расправой. В общем, ничего особенного, но в итоге промурыжил минут десять перед входом в Дом кино. Так что про этого молодого человека нам ничего не известно.

— Кого ты имеешь в виду, того, кто раскладывал, или того, кто задержал?

Ниро оторопело взглянул на меня. Он явно думал о чем-то своем, и мой вопрос дошел до него не сразу.

— Обоих, — ответил он и выбежал из-за кулис.

Я последовала за ним. Тем более что милиционер выгонял всех оттуда. В фойе сгрудилась толпа зевак. Как же быстро у нас расходится весть о всяких несчастиях. Ниро нигде не было видно.

Я вышла из здания. Его машины тоже не было на месте. Если бы я его не знала так хорошо, я бы сильно обиделась. А так решила, что стоит дожидаться здесь, а если он не появится в течение нескольких часов, то просто ехать домой. Народ жужжал как пчелиный рой. И не собирался расходиться. Я заметила Ханса, сидящего на лавочке. Его окружили журналисты и задавали какие-то вопросы, а он совершенно безучастно смотрел в никуда и не отвечал ни на один из них. По выражению его лица было отчетливо видно, что он считал свою карьеру однозначно законченной.

Я подошла поближе.

— У вас крем на щеке, — прошептала я.

Он так же безучастно посмотрел на меня… не было даже похоже, что он меня узнал. Я отошла. Потом он вдруг вскочил, распахнул свой «дипломат», из которого посыпались коробки с образцами и исками, вывалил всю эту кучу на пол и стал топтать ногами.

Телевизионщики, которые выискивали очередную жертву, тут же принялись это снимать. Лучшего цирка они не могли придумать. Выдохшись, немец пнул банку с кремом ногой в угол и пошел к выходу. Проходя, он натолкнулся на меня. Поднял глаза на мое лицо. И вдруг в нем мелькнуло узнавание.

— Я больше… не жить, — сказал он и прошел мимо.

Ну что ж, ему можно было посочувствовать, хотя нельзя сказать, что он сделал что-то для спасения фирмы. Скорее он сделал все для того, чтобы ее утопить. У меня даже мелькнула мысль: а что, если он подставляет собственную фирму? Уж не действует ли он заодно с теми юристами? И чем больше я думала, тем больше эта мысль укреплялась во мне. Разыграть такой спектакль — это надо ухитриться. Правда, я никак не могла решить для себя, как же они продумали, что этим тюбиком с кремом кто-то воспользуется. Не могли же они предвидеть внучку вахтера, которая только сегодня появилась в Москве. Во мне росло подозрение, что этот тюбик предназначался явно кому-то другому…

В размышлениях я провела больше часа. В фойе сновали милиционеры. В какой-то момент прошли санитары с телом. Репортеры угомонились и стали расходиться. Они сегодня собрали обильную жатву.

Я продолжала сидеть в опустевшем фойе. Еще через полчаса вернулся Ниро. Он выглядел виноватым.

— Прости, Рыжик, я совсем забыл про тебя.

— Конечно, кто уж я такая, что обо мне все время помнить.

— Ну, прости, прости. Хочешь, я скажу, что я тебя люблю?

— Нет, — отрезала я и пошла к машине.

Ну, как так можно, чтобы меня просто забыли, как галоши в трамвае? Ниро пытался несколько раз заговорить со мной, но я обиженно молчала. Потом мне это надоело, и я плюнула.

— Ну вот как с тобой можно жить? — спросила я.

Ниро виновато пожал плечами, вздохнул:

— Ну, ты же сама хотела, чтобы я занялся этим расследованием. А когда я работаю…

Он стал разводить руками и выпустил руль.

— Веди машину, — забеспокоилась я. — И разговаривай языком, а не руками.

— Слушаюсь, — ответил Ниро.

— Так куда ты помчался?

— Я подумал, — опять он пожал плечами, — что тот мальчик должен дождаться результата и наверняка где-то прячется поблизости. И мы с Арно быстренько осмотрели все окрестности.

— А Арно — это кто?

— Я попросил его приехать на пресс-конференцию на всякий случай… видишь, он был с самого начала. — Мы подумали об одном и том же.

— И что?