Убийство из тюбика с кремом

— Молчали… ты забыла, сколько лажи продается сейчас в стране.

— Но тогда зачем?

— Думаю, чтобы подготовить случай в кафе. Об этом-то узнали во всех концах. И те, кто уже пострадал от фальсифицированной «Милены», наверное, были первыми, кто пришел к представительству требовать возмещения. Правда, — он опять задумался, — если наш «проходимец» крутит это все сам, то он может только рассчитывать получить большие деньги. А откуда он брал в предыдущие три месяца, непонятно.

— Ну, может быть, — я тоже стала размышлять, — он раньше себе сделал запасы на черный день и теперь в преддверии получения больших денег он их спокойно транжирит.

— Это вариант, — ответил Ниро. — А может быть и другой. Что он влюбился в подружку и начал придумывать эту аферу, чтобы иметь возможность платить ей.

— Или, — перебила я его, — это вообще ее идея.

— Что же, — согласился Ниро, — и это может быть. То есть видишь, продолжал дальше он, расхаживая по комнате, — мы сейчас можем только гадать, предполагать, не более того. Точно так же можно предположить, что есть некий босс, который поручил «проходимцу» выполнение этой операции, и платит ему те самые деньги. Которые «проходимец», в свою очередь, усрешно платит своей подружке.

— Да, — расстроилась я, — вариантов куча…

Глава 10 ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОДРОБНОСТЕЙ

Зазвонил телефон, и Ниро снял трубку.

— Снова факс, — сказал он и пошел в кабинет, а я, подождав, пока он дойдет, положила трубку здесь, в гостиной.

С обиженным видом мой любимый вернулся в гостиную:

— Немцы передают дело исключительно официальным органам. А меня просят прекратить заниматься расследованием. И передать всю имеющуюся у меня информацию, если, как они пишут, я такой располагаю, хотя они в этом очень сильно сомневаются, официальным представителям власти, которые будут расследовать дело об убийстве этой девочки с помощью продукции фирмы.

— Вот это да, — вырвалось у меня, — новость так уж новость!

— А ты говоришь, расследовать, расследовать, — проворчал Ниро. — Вот как можно быть частным детективом, если тебе не только не дают расследовать дело, но и всячески обижают по дороге, называют идиотом и прочими нехорошими словами, упорно сомневаются в твоей умственной полноценности, я уж не говорю о том, что денег за это платить уж точно не собираются.

— Ну, знаешь, — вырвалось у меня, — сомневаться в твоей умственной полноценности может только самый клинический идиот. По-видимому, они таковыми и являются. Ну а что касается, чтобы прекратить расследование, то я бы на твоем месте… — Тут я прервала себя. — А ты-то сам что собираешься делать?

Ниро замолчал и отправился в кабинет.

Я подумала, что он за своими любимыми шариками, и не ошиблась. Он вернулся, не, проронил ни слова и только ходил по комнате. Из его руки неслось знакомое курлыканье.

— Ты знаешь, — он вдруг стал необычно серьезным, — я ведь не зарабатываю себе этим на жизнь. — Он снова замолчал. — Так что не имеет особого значения, заплатят мне или нет. И уж тем более сколько.

Я слушала затаив дыхание. Мне было жутко интересно, что он скажет дальше.

— В конце концов, когда люди разводят рыбок, не всегда собираются на этом зарабатывать. Они делают, потому что им это интересно. Может, и у меня та же ситуация. Это вроде игры в шахматы. Кто-то делает ход, и я делаю ход. Кто-то строит комбинацию, и я строю комбинацию… Ловушки, рокировки, ложные атаки, защиты — все те же шахматы…

— Только вместо шахматных фигур живые люди, — пробормотала я.

Похоже, он меня не услышал.

— Так что я продолжу партию. Вне зависимости от того, заплатят мне или нет. Ну уж, а коли они просят меня передать всю информацию милиции, хотя и пишут в скобках, что сильно сомневаются, что я обладаю такой информацией. Что ж, сделаю вид, что они правы, и что я идиот, и такой информации у меня нет, — закончил он.

— А вместо того, чтобы снимать с доски, их попросту убивают, продолжала бубнить я.

— О чем это ты? — удивился Ниро.

— Да это я о своем, о девичьем, — отмахнулась я. — Любовь моя! Какие же все-таки вы, мужчины, странные!!! — Я пнула в него тапочек. — Для вас вся жизнь — это игра, шахматы, люди, все едино…

Ниро разобиделся.

— Знаешь что, Рыжик! — возмутился он. — Ты сама меня во все это втравила, а теперь обижаешь! Говоришь, игра, шахматы. А что ты прикажешь мне делать, когда какой-то говорящий немецкий кот называет меня идиотом?

Мало того, что говорящий, так еще и факсы шлющий! Проглотить это и приготовить говядину, — он махнул рукой в сторону кухни, — я, конечно, могу, — продолжал он. — Но ты же сама первая будешь считать меня мягкотелым болваном! А я не могу себе этого позволить…

— Любовь моя, — я обвила руками его шею, — ну какой же ты болван, даже мягкотелый… Это одна большая не правда… Колоссальная не правда. Конец дискуссии мягко перешел в спальню…