Убийство из-за книги

Пока я излагал все, не упуская ни единой мелочи, Вульф неподвижно стоял, касаясь кончиками грязных пальцев скамьи с горшочками и повернув ко мне голову с плотно сжатыми губами. Его желтоватый рабочий халат площадью с добрых пол-акра по оттенку удивительно напоминал нарциссы на столе Рейчел Эйбрамс.

Закончив рассказ, я мрачно осведомился:

– Мои комментарии выслушаете?

Он утвердительно кивнул.

– Возможно, мне следовало там задержаться, но толку бы от этого не было – я был слишком взбешен, чтобы рассуждать. Приди я на каких-то три минуты раньше, я бы застал ее в живых. Или если ее выкинули из окна, я мог застигнуть преступника врасплох. Вы же сказали, чтобы я хоть что-нибудь достал, вот я и приволок бы вам негодяя. Везучий, мерзавец! Должно быть, мы разминулись секунд на тридцать. А когда я выглянул из окна, он, наверное, вышел на улицу и зашагал прочь, не страдая болезненным любопытством.

Вульф приоткрыл и снова закрыл глаза.

– Если вы сомневаетесь, что ее выбросили, – раскипятился я, – то ставлю десять против одного! Не могу поверить, что женщина, печатавшая ту самую рукопись, выбрала именно сегодняшний день, чтобы сигануть из окна или нечаянно вывалиться.

– Тем не менее это не исключается.

– Я категорически против. Ну ладно, я все-таки кое-что для вас добыл, – похлопал я по записной книжке.

– Увы. – Вульф угрюмо вздохнул. – Твоя находка лишь подтверждает, что мисс Уэлман убили из-за того, что она прочитала рукопись, а мы и руководствовались именно такой гипотезой. Сомневаюсь, удовлетворилась бы мисс Эйбрамс тем, что ее смерть подтвердила нашу правоту. Большинство людей заслуживают лучшей участи. Мистеру Кремеру захочется получить эту книжку.

– Угу. Возможно, я ее зря прихватил, но вы так просили, что мне не терпелось добыть для вас хоть что-то. Отвезти ее Кремеру или позвонить, чтобы он прислал за ней?

– Ни то ни другое. Оставь ее на скамейке. Я вымою руки и сам ему позвоню. Ты займешься другим. Я допускаю, что мисс Эйбрамс могла кому-то рассказать про содержание рукописи, которую перепечатывала. Копни здесь. Найди ее родственников и друзей. Составь их список. Сол, Фред и Орри будут звонить в половине шестого. Ты позвонишь в пять двадцать пять и скажешь мне, где ты с ними встретишься и в каком часу. Поделите список между собой.

– Господи! – запротестовал я. – Это уж совсем притянуто за уши. Потом вы захотите еще снять отпечатки с валика ее пишущей машинки.

Вульф пропустил мой выпад мимо ушей и решительно зашагал к раковине. Я спустился этажом ниже к себе в комнату за плащом. Внизу я забежал на минутку к Фрицу, предупредить, чтобы к ужину меня не ждали.

Глава пятая

На большее не приходилось и рассчитывать. Разыскав в справочнике Бронкса домашний адрес Рейчел Эйбрамс, подтвердив его правильность после телефонных переговоров с какой-то женщиной и успев проскочить в метро до часа пик, я мысленно поздравил себя с удачным почином. Не прошло и шестидесяти минут с тех пор, как Вульф велел разыскать родственников и друзей мисс Эйбрамс, а я уже вошел в старый многоквартирный дом на Сто семьдесят восьмой улице, в квартале от Гранд-Конкур.

И тут же выяснил, что чересчур поторопился. Женщина, открывшая мне дверь в квартире 4Е, не прятала глаза и спросила как ни в чем не бывало:

– Это вы звонили? Что-нибудь случилось с моей Рейчел?

– Вы – мать Рейчел? – спросил я.

Она с улыбкой кивнула:

– Уже довольно давно. Во всяком случае, это никогда никем не оспаривалось. Что случилось?

К такому повороту я не подготовился. Я считал само собой разумеющимся, что какой-нибудь полицейский или журналист поставит мать в известность о случившемся до моего прихода, так что был готов к слезам и причитаниям, но отнюдь не к тому, что мне выпадет участь сообщить матери страшную весть. Правильнее, конечно, было бы сказать все как есть, но та величавая гордость, с которой несчастная мать произнесла имя «моя Рейчел», расстроила мои планы и нарушила душевное равновесие. Не мог я и просто извиниться и слинять, сказав, что ошибся номером, поскольку выполнял поручение, завалив которое только потому, что мне вожжа под хвост попала, я расписался бы в профессиональной непригодности. В итоге я из кожи вон вылез, чтобы пошире улыбнуться, но, должен признать, язык у меня присох к гортани.

Она продолжала спокойно и дружелюбно смотреть на меня выразительными темными глазами.

– Наверное, надо бы впустить вас внутрь, – сказала она, – только скажите сначала, что вы хотите.

– Навряд ли я отниму у вас много времени, – выдавил я. – По телефону я сказал вам, что меня зовут Арчи Гудвин. Я собираю материал для статьи о практикующих стенографистках. Ваша дочь обсуждает с вами свою работу?

Она слегка нахмурилась:

– Вы могли бы спросить ее сами. Разве вы не можете?

– Могу, конечно, если у вас имеется причина не говорить.

– С какой стати у меня была бы такая причина?

– Не знаю. Но вот, допустим, если бы она взялась печатать рассказ или статью по заказу какого-то мужчины, рассказала бы она вам о нем – о его внешности или манерах? Или о чем говорится в рассказе или статье?