Убийство из-за книги

Голос ее потонул в хоре возгласов. Кто-то пытался урезонить Хелен, остальные старались перекричать друг дружку. Я подумал, что, быть может, таким образом они снимают с себя напряжение после трагического повествования Уэлмана и миссис Эйбрамс, но, как выяснилось, я был прав лишь наполовину. Миссис Адамс и Долли Хэрритон пытались унять самых разгоряченных коллег, но тщетно. Судя по тому, что я наблюдал, и по обрывкам фраз, доносившихся до моих ушей, давно тлеющая вражда разгорелась и переросла в битву. Насколько я разобрался, по одну сторону баррикады оказались Хелен Трой, Нина Пэрлман и Бланш Дьюк, а по другую – Порция Лисс, Элинор Грубер и Мэйбел Мур; Сью Дондеро подливала масла в огонь, но не ввязывалась в драку, а Клэр Бэркхардт, вундеркинд из вечерней школы, еще не доросла до рукопашной. Миссис Адамс и Долли Хэрритон держались над схваткой.

Во время сравнительного затишья, без которого не обходится ни одно крупное сражение, Бланш Дьюк вдруг пустила в ход тяжелую артиллерию против Элинор Грубер:

– А в чем ты была, когда О’Мэлли сказал это? В ночной рубашке?

Все ошарашенно прикусили языки, чем поспешила воспользоваться миссис Адамс.

– Просто возмутительно! – произнесла она. – Как вам не стыдно! Бланш, сейчас же извинитесь перед Элинор.

– С какой стати? – окрысилась Бланш.

– Бесполезно, – отмахнулась Элинор. Она повернулась ко мне, и я увидел, как она побледнела. – Мы должны все извиниться перед вами, мистер Гудвин.

– А я так не считаю, – сухо сказала Долли Хэрритон. – Поскольку мистер Гудвин подстроил этот спектакль, причем отдадим ему должное – режиссер он ловкий и умелый, не стоит перед ним извиняться. Поздравляю, мистер Гудвин, чисто сработано.

– Я не согласен, мисс Хэрритон. Поздравлений я не заслужил.

– Я ничего не знаю и знать не хочу, – отрезала Элинор, глядя на меня. – Я хочу спросить вот что. После того, что наговорила тут Бланш, и всего прочего, что вы, должно быть, слышали. Знаете ли вы, кто такой Конрой О’Мэлли?

– Конечно. Полиция допустила меня к делу Леонарда Дайкса. Бывший компаньон конторы, которого лишили практики примерно год назад.

Элинор кивнула.

– Он был главным компаньоном. Контора называлась тогда «О’Мэлли, Корриган и Фелпс». Я была его секретаршей. Теперь я секретарша Луиса Кастина. Нужно ли объяснять, что выпад Бланш… ее намеки на наши отношения с мистером О’Мэлли – это всего лишь злопыхательство?

– Разумеется, миссис Грубер. Можете говорить или выбросьте это из головы.

– Ладно. Жаль, конечно, потому что на самом деле мы с Бланш подружки. Просто дело это уже начало затихать, а тут опять появились полицейские и все разбередили; а теперь оказывается, что это из-за вас, точнее, из-за того, что вы рассказали в полиции про убитых девушек. Я вас не виню, жаль только… Словом, вы ведь сами видели, что тут только что творилось. Вы слышали, о чем мы говорили?

– Частично.

– В любом случае вы слышали слова Хелен о том, что Конрой О’Мэлли убил Дайкса в отместку за то, что по вине Дайкса его лишили практики. Это неправда. О’Мэлли исключили за подкуп старшего из присяжных при разборе гражданского иска. Не знаю, кто донес об этом в суд, его имя так и не вышло наружу, но это мог быть только кто-то с противной стороны. Конечно, наша контора вся кипела, какие только бредовые версии не обсуждались: например, что донос написал Луис Кастин, потому что О’Мэлли недолюбливал его и не принимал в руководство конторой, или…

– Вы считаете свою выходку разумной, Элинор? – сухо спросила Долли Хэрритон.

– Да, – ответила Элинор не моргнув глазом. – Он должен понять. – Она вновь обратилась ко мне: – Доносчиками могли быть и другие, например мистер Корриган или мистер Бриггс, по тем же причинам… Леонард Дайкс тоже мог донести, потому что О’Мэлли собирался его уволить. Нисколько не удивилась бы, узнав, что и меня называли в числе возможных доносчиков из-за того, например, что О’Мэлли отказывался подарить мне новую ночную рубашку. Со временем сплетни почти прекратились, но вот убили Леонарда Дайкса, и все началось по новой. Кто-то распустил слух, что Дайкса убил О’Мэлли, когда узнал, что донос написал Дайкс… Вот тогда-то мы и хлебнули горя. Контора гудела как растревоженный улей. Причем никто ничего не знал. Вот вы слышали, как Бланш спросила меня, не была ли я в ночной рубашке, когда О’Мэлли мне кое-что сказал.

По-видимому, она решила, что задала мне вопрос, поэтому я пробормотал что-то вроде «да, слышал».

– На самом деле несколько недель назад он сказал мне, что, по слухам, анонимное письмо про подкуп отправила судье жена старшего из присяжных. Вряд ли я была при этом в ночной рубашке – для конторы я предпочитаю другой наряд, а дело происходило в конторе… Теперь-то он больше не работает у нас, но время от времени наведывается. Так что все слухи о том, что Дайкса убил О’Мэлли, – это досужий вымысел.

– А почему ты не выскажешь своего мнения? – спросила Хелен Трой. – Ведь ты думаешь, что Дайкса убил дядя Фред. Вот и скажи.

– Я никогда не говорила этого вслух, Хелен.

– Но ведь ты так думаешь, не правда ли?