Убийство к Рождеству

Оскар включил музыку: он поставил «Квин», поскольку музыкальные пристрастия в компании были самыми разными, а эта группа если и не всем нравилась, то, по крайней мере, ни у кого не вызывала отвращения. Гарик с подружкой уже были на взводе: Нина сидела на его коленях, он обнимал ее одной рукой, а другой – либо гладил по затянутым в колготки ногам, выглядывающим из-под высоко задравшейся юбки, либо подливал: себе – коньяку, а ей – вина. При этом видимо, нес всякий вздор, Нина похохатывала; то есть, оба вели себя, как уже не раз трахавшиеся друг с другом партнеры, и знающие, что после выпивки непременно будут трахаться снова. Юра и Анна вели себя несколько иначе: оба пили вино, но в меру, и переговаривались вполголоса. Анна вдруг перестала стрелять глазами по сторонам и, видимо, втянулась в серьезный разговор с мужем. А разговор, действительно, был серьезный, но я почти ничего не слышал из-за смеха Нины и голоса Паши.

А Паша тем временем хвастливо и многословно рассказывал Гале о своих успехах на музыкальном поприще. Я прикинул, что Паша высосал не меньше бутылки водки, и продолжает пить дальше, но вид при этом имеет такой, будто выпил всего рюмку или две. У Гали между тем пиво в кружке продолжало убывать все медленнее, а Паша болтал все быстрее. Галя, слушая его, снисходительно улыбалась – так может улыбаться старшая сестра безобидным проказам братишки.

Некурящих в комнате не было; кислород в помещении, по всей видимости, весь выгорел при сухой перегонке табака и превратился в плотную завесу сигаретного дыма… Оскар и Гена были вскоре почти готовы, и начали выяснять извечный вопрос собутыльников: кто кого уважает, и насколько сильно. Стол начал потихоньку совершать колебательные движения; я отставил в сторону рюмку, которую собрался было опрокинуть, налил себе полный бокал пепси, поднес его к губам и почувствовал на себе внимательный взгляд. Нимало не смутившись, я сделал добрый глоток и убедился, что на меня смотрит Галя, прекратившая слушать Пашины рассказы, который на какой-то момент переключился на Гену. Я отвел взгляд от настороженных глаз девушки и хлопнул-таки рюмку, после чего перешел на другую сторону стола, поближе к Гене и Паше, вмешавшись в их беседу о тонких отличиях между музыкальными направлениями «блэк метал» и «дум»… Но при этом я чувствовал, что Галины глаза не отпускают меня почти ни на секунду, и догадывался, что скоро произойдет момент истины.

Попойка между тем продолжалась. Неожиданно протрезвевший Оскар, словно обретя третье (если не четвертое или пятое) дыхание, зажег развешанные под потолком елочные гирлянды, создав интим-освещение, включил цветомузыкальную установку, поменял диск и, отобрав у совсем замлевшего Гарика Нину, потащил ее танцевать.

Я чувствовал, что пить больше нельзя. В отличие от этой богемы, у меня не слишком большая практика в деле поглощения спиртного, а объяснение с Галей мне в любом случае предстоит. И без того в уши словно ваты кто натолкал. Впрочем, многие из присутствующих были куда лучше. Коронный вопрос «ты меня уважаешь?» Гена задавал уже Гарику, на что тот в ответ нечленораздельно мычал. Паша называл Галю «фройляйн» и, «буксуя» от выпитого, обещал ее «кое-куда поцеловать», если она с ним потанцует… Если не потанцует, дела не меняет. Мне это не очень нравилось. Та посмеивалась, правда, несколько раздраженно, что мне нравилось больше. Юра и Анна тоже пошли танцевать. Не считая меня и Гали, они были самыми трезвыми в этот вечер. Правда, разговаривать им уже надоело, и танцевали они молча.

А за столом вспыхнул философский спор. Сохраняя остатки не затронутых еще алкоголем мыслей, мужчины затеяли диспут о роли религии в творческом процессе, а попутно почему-то принялись ругать Дарвина с его теорией происхождения видов. Если вам когда-нибудь придется побывать трезвым в пьяной компании, вы до конца жизни будете точно уверены, от кого произошел человек.

Я потянулся за бутылкой «Русского стандарта», налил себе в рюмку. Налил совсем чуть-чуть, но цедил тонкой струйкой, долго, якобы наливаю до краев.

… Гарик и Гена готовы были уснуть. Паша, выпивший, по меньшей мере, литр водки и уничтоживший массу закуски, тоже был почти готов. Посреди комнаты топтались две танцующие пары, и в этот момент я увидел, что Галя встает и подходит ко мне. Сердце вдруг пропустило такт.

– Потанцевать не хочешь? – спросила она.

– С удовольствием. – Я поднялся, отметив, что остался почти совсем трезвым.

Мы вышли в центр комнаты, Галя деловито положила руки мне на плечи, я осторожно обнял ее, и мы неторопливо задвигались в медленном ритме танца.