Убийство Кирова: Новое расследование

Лено заявляет, что Генрих Ягода, Народный Комиссар (= министр) НКВД с 1934 по 1936 гг., а позднее обвиняемый на Мартовском московском процессе 1938 г., «отрекся» от признания в отношении убийства Кирова. Лено цитирует отчет руководителя НКВД хрущевской эпохи Ивана Серова от 31 августа 1956 г.:

В последнем слове перед судом Ягода заявил:

Неверно не только то, что я являюсь организатором, но неверно и то, что я являюсь соучастником убийства Кирова. Я совершил тягчайшее служебное преступление — это да. Я отвечаю за него в равной мере, но я — не соучастник. Соучастие, гражданин Прокурор, вы так же хорошо знаете, как и я, — что это такое. Всеми материалами судебного следствия, предварительного следствия не доказано, что я — соучастник этого злодейского убийства.

По существу Ягода отрекся от своих более ранних показаний в отношении участия Правых в убийстве Кирова…[96] (Л 598).

Лено принимает толкование этого отрывка Серовым и пишет: Как мы видели, Ягода отрекся от своего признания в конце процесса (Л 666).

Утверждение Лено ложно. В этом главе мы покажем, что Ягода вовсе не «отрекся от своего признания» в отношении убийства Кирова и его роли в этом. Единственное, от чего он «отрекся», так это от того, что он был с юридической точки зрения соучастником — технический правовой вопрос, в определении которого разошлись он и советский прокурор Андрей Вышинский. Ягода подтвердил все основные аспекты своего признания в отношении его роли в убийстве Кирова.

Сначала мы докажем, что дело обстоит именно так. Мы завершим эту главу рассмотрением того, как получается, что Лено мог неправильно понять высказывания Ягоды. Короче говоря: признания Ягоды опровергают тезис Лено, что Николаев действовал в одиночку, что не было заговора с целью убийства Кирова. Следовательно, Лено явно неправильно истолковал показания Ягоды. Ему, очевидно, помогло в этом то, что Серов тоже неправильно истолковал их. Однако, как замечает сам Лено, Серов намеренно фальсифицировал факты, как соучастник попытки Хрущева оклеветать Сталина. Лено следовало быть более осторожным с признанием толкования Серова.

Показания Ягоды

В своем вступлении на Мартовском московском процессе 1938 г. советский прокурор Андрей Вышинский представил вопрос о соучастии Ягоды в убийстве Кирова следующим образом:

Следствием установлено, что злодейское убийство С. М.Кирова, осуществленное ленинградским троцкистско-зиновьевским террористическим центром 1 декабря 1934 года, было осуществлено также по решению «право-троцкистского блока», участники которого привлечены в качестве обвиняемых по настоящему делу.

Следствием установлено, что одним из соучастников этого злодейского убийства являлся обвиняемый Ягода, показавший следующее:

«О том, что убийство С. М. Кирова готовится по решению центра заговора, я знал заранее от Енукидзе. Енукидзе предложил мне не чинить препятствий организации этого террористического акта, и я на это согласился. С этой целью я вызвал из Ленинграда Запорожца, которому и дал указания не чинить препятствий готовящемуся террористическому акту над С. М. Кировым»[97] (т. 2, л. 209).

Это суть обвинения против Ягоды в отношении убийства Кирова. Мы покажем, что с точки зрения Ягоды это означало, что он не был соучастником в убийстве Кирова, в то время как Вышинский настаивал на том, что он в действительности был соучастником. Ягода и Вышинский расходились во мнениях исключительно в отношении юридического определения «соучастник».

Теперь у нас есть весь текст отдельного досудебного допроса Ягоды, из которого Вышинский приводит здесь цитаты. Это подборка документов, связанных с Ягодой, которая включает