Убийство Кирова: Новое расследование

У нас также есть несколько подборок допросов Блюхера в 1938 г. В записи допроса от 6 ноября 1938 г. Блюхер недвусмысленно упоминает о письме от Рыкова, в котором более-менее точно говорилось то, что сказал Люшков.

Мое вступление в связь с «правыми» произошло в 1930 году… Эти же мои политические колебания и неустойчивость, ставшие известными Рыкову, позволили Рыкову в 1930 году написать мне антипартийное и антисоветское письмо, которое я от партии скрыл, в котором говорилось о его желании видеть меня во главе вооруженных сил… (курсив мой. — Г.Ф.)[130].

Это совпадает с рассказом Кукса о словах Люшкова, переданных ему японским информаторами и уже приведенных выше:

Блюхер рассказал Гулину, что до снятия Рыкова тот связывался с ним и часто писал, что «правое крыло» желает видеть его во главе вооруженных сил страны (курсив мой. — Г.Ф.) (Кукс-1 158).

Другие фрагменты допросов Блюхера обвиняют Дерибаса, Лаврентьева, Покуса, Аронштама и других лиц, которые также назывались Люшковым, как участники военного заговора на Дальнем Востоке. Заявления Люшкова японцам подтверждают их и, таким образом, опровергают мнение, что эти утверждения были ложными, результатами пыток, угроз или просто фабрикацией НКВД.

Опровержение Лено

Лено писал, что показания Люшкова «являются фактически самыми важными в этом деле» (Л 687). Теперь мы видим, что утверждение Лено, в том смысле, в каком он подразумевал его, ложно — что касается заявлений Люшкова на пресс-конференции в июле 1938 г. и его статьи в «Кайдзо» в апреле 1939 г.

По иронии судьбы утверждение Лено истинно в том смысле, который никогда не подразумевал Лено. Ибо сведения, которые сообщил Л юшков неофициально японским военным о заговорах, были на самом деле даны «за пределами Советского Союза, без диктата партийной линии и под защитой японской военной полиции», как заявил Лено.

Возможно, кто-то будет возражать против этого вывода по следующим причинам:

«Мы знаем, что Люшков лгал, когда заявил на страницах 118–119 своей статьи в «Кайдзо», процитированной выше, что «никакого заговора не существовало и не могло существовать». Нам это известно, так как он конфиденциально информировал японцев, что на самом деле существовали серьезные заговоры. Поэтому мы знаем, что Люшков лгал о тех заговорах, о которых он рассказал японцам.

Однако Кукс не приводит ни одного доказательства, что Люшков разговаривал с японцами неофициально об убийстве Кирова. Кукс лишь свидетельствует о том, что Люшков высказался публично об убийстве Кирова, а публично он сказал, что это было сфабрикованное дело и что был виновен лишь Николаев (и в качестве соучастника, возможно, Шатский).

Ни один лжец не лжет все время. Любой опытный лжец должен смешивать явную ложь с некой толикой правды, чтобы ложь была правдоподобной.

Поэтому, возможно, что Люшков, когда лгал об остальных заговорах, говорил правду об убийстве Кирова, уверяя, что это было сфабрикованное дело, хотя остальные заговоры, которые он также называл сфабрикованными делами, на самом деле таковыми не были».

На такое возражение я бы ответил следующим образом: принцип логики и историографии заключается в том, что нельзя сделать вывод ex silentio (из умолчания) — в данном случае из умолчания Люшкова[131]. Тот факт, что, по сведениям Кукса (и нашим), Люшков не рассказал японцам конфиденциально, что подсудимые по делу Кирова (кроме Николаева и Шатского) были ложно обвинены, не позволяет нам ничего сказать о том, что он, возможно, сказал им.

Легко представить, почему он, скорее всего, не обсуждал эту тему с японцами. Они были военными людьми, а не историками. Их жизненно важным интересом были движения оппозиции против сталинского режима и особенно среди военных. Их мало заинтересовали бы чисто гражданские заговоры, которые имели место несколько лет назад. Поэтому либо Люшков не рассказал им неофициально об убийстве Кирова, либо они не обратили на это особого внимания и не помнили об этом, когда разговаривали с Куксом много лет спустя.

Однако Л юшков подтвердил японцам, что Рыков был участником антисоветского заговора. Одно из двух заявлений Люшкова о Рыкове очень сильно совпадает с заявлением в признании маршала Блюхера. Следовательно, высказывания Люшкова о Рыкове частично подкрепляют не только признание Блюхера, но и некоторые показания на мартовском Московском процессе 1938 г. Лено прочитал статью в «Кайдзо», поэтому он знает об этом. Однако он скрывает эту очень важную информацию от своих читателей.