Убийство Кирова. Политические и уголовные преступления в 30-х годах

Для проверки своих суждений я беседовал с А. А. Платоновой и В. П. Дубровской, бывших в 1919–1935 годах работниками спецотдела обкома. Бывший работник обкома И. М. Сайкин, близкий с Николаевым по комсомольской работе в прошлом, также категорически отвергал эту версию. С возмущением говорил об этом и недавно скончавшийся заведующий общим отделом обкома (ранее губкома) Н. Ф. Свешников. Никакого непосредственного общения с Кировым Драуле не имела и не могла иметь по занимаемой ею должности. Стенографисткой Кирова и обкома все время была Надежда Александровна Кудрявцева, 1897 года рождения, член партии с 1920 года, хорошо грамотная, в прошлом окончила гимназию; муж ее Селецкий, партийный работник, был, в частности, заведующим агитпропотделом Володарского РК, секретарем парторганизации Свирьстроя.

Когда 2 декабря 1934 года Сталин знакомился с обстоятельствами убийства, он вызвал в Смольный и М. П. Драуле, что, конечно, вполне естественно, так как она — жена убийцы и могла бы оказаться полезной при честном выяснении вопроса. Естественность этого приглашения очевидна. Отрицая какое-либо основание для упомянутых выше слухов, я вполне допускаю, что организаторы и вдохновители убийства могли в подобранном ими исполнителе искусственно вызывать и чувство ревности и личной обиды к намеченной жертве, чтобы подбивать его к исполнению злодейского акта. История знает много подобных инсинуаций и провокационных деяний. Тщедушный, недалекий Николаев и мог быть пойман на эту удочку.

Что рассказала Сталину Драуле? Неизвестно, по крайней мере, мне. Известно, что она рыдала, истерично лепетала: «Что он наделал, я его ненавижу…» и т. д.

Чем же кончилось дело с Драуле? 14 февраля 1935 года РК Центрального городского района Ленинграда исключил ее из партии «за абсолютную потерю партийной бдительности, что выразилось в неразоблачении контрреволюционной деятельности своего мужа Николаева и брата последнего, дезертировавшего из рядов Красной Армии для контрреволюционной террористической деятельности». Дальнейшая ее судьба мне неизвестна.

Когда нет честной информации или она идет по ложным путям, естественно, появляются выдумки, домыслы, а за долгие годы умолчания эти создаваемые версии уводят людей от истины.

Недавно в одном из научно-исследовательских институтов после моего выступления мне поступил такой вопрос: «А был ли называемый вами убийца Николаевым, или это лицо выдуманное?» У меня нет никаких сомнений, да их и не могло возникнуть, что исполнитель преступного дела был Николаев. Лично я (о чем выше подробно рассказано) отобрал у него револьвер, вынул из его кармана партийный билет, где написано: «Николаев Леонид Васильевич, 1904 года, член партии с 1924 года».

Но, может быть, кто-то другой воспользовался партийным билетом Николаева? И эта версия тоже отпадает. Во-первых, была привлечена к ответственности М. Драуле — жена Л. Николаева, а во-вторых, старые ленинградские комсомольцы — А. Н. Панов, И. М. Сайкин, П. С. Фадин — хорошо знали его и говорили мне позднее именно о Л. Николаеве — муже М. Драуле. В-третьих, 16 декабря 1934 года на закрытом пленуме Ленинградского обкома и горкома партии, когда были доложены некоторые обстоятельства убийства, П. И. Струппе и П. И. Смородин подробно говорили, возмущались и казнили себя именно за Николаева, состоявшего на учете в Выборгском райкоме партии и не распознанного ими.

Из более поздних бесед с А. Н. Пановым, бывшим в то время секретарем комитета физкультуры и членом бюро губкома комсомола, известно, что Николаев был на низовой работе и никакой существенной роли в делах комсомола не мог играть. Такого же мнения придерживается и И. М. Сайкин. Причем об этом он мне говорил, когда в 1960 году мы встретились с ним в Смольном в ожидании вызова в комиссию ЦК по расследованию дела об убийстве С. М. Кирова. Причислять Николаева к руководящему молодежному ядру зиновьевской оппозиции нет никаких оснований.

Позднее, работая над воспоминаниями в ЛПА, я познакомился и с анкетой Николаева. В ней он писал, что образование у него 6 классов городского училища, позднее окончил начальную совпартшколу; работал 4 года учеником слесаря-механика. С 1919 года по 1920 год — в Самаре на технической работе в сельском Совете, затем два года был сотрудником отдела коммунального хозяйства в Петрограде. В 1922 и 1923 годах работал управделами в Выборгском райкоме комсомола, следующие два года — на заводе «Красная заря» подручным слесаря.

Как уже сказано, в 1925–1926 годах Николаев работает в Лужском уездном комсомольском комитете в Должности управделами. По словам знавших его по Луге, Николаев добивался перевода в город Ленинград и поступил на завод «Красный Арсенал», где первые два года работал подручным слесаря, потом строгальщиком. С июля 1928 года он переходит на завод имени Карла Маркса, также на Выборгской стороне. В апреле 1932 года как заводского рабочего райком выдвигает его в областной комитет партии, референтом в группу кустарной промышленности.