Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен?

Человек в синей форменной тужурке взглянул на него с ужасом:

— Мне шестьдесят четыре года. Что вы такое говорите? Я никого не трогал.

— Посадите его на ту скамью, — велела Лунд.

— Нужно везти его к нам.

Лунд оглядела старика с ног до головы. Искривленный позвоночник, плохое зрение. Дышал он тоже неважно.

— Расскажите нам правду, — сказала Лунд. — Расскажите, что случилось на самом деле. А потом решим, можно ли вас оставить на этой работе.

— На этой работе? Да это из-за нее, из-за работы этой я тут с вами теперь разбираться должен…

Майер усадил его на каменную скамью возле стойки для велосипедов.

— Рассказывай, что было, или не увидишь дневного света в ближайшие шестнадцать лет.

Охранник зыркнул на него из-под очков испуганно и злобно.

— Тебе что, уши прочистить, дедуля? — проорал Майер.

— Где карта для оплаты бензина? — спросила Лунд более мягко.

Старик упорно молчал.

— Я ведь хочу вам помочь, — сказала она ему. — Если вы не заговорите сейчас, нам придется задержать вас.

— Я случайно взял карту с собой. Хотел вернуть ее в машину в понедельник. Но…

— Что но? — спросил Майер.

— Тут уже были ваши люди. Повсюду.

— Зачем вы поехали в гимназию?

— Да не ездил я. У меня квартира в соседнем доме. Шел домой, увидел: наша машина стоит. Брошенная. Я не мог понять, что к чему. Я ведь знаю график работы, расписание. Вечером все машины должны быть на месте, в гараже.

— А ключи у тебя были с собой? — спросил Майер.

— Нет. Они торчали в замке зажигания. Наверное, водитель забыл или еще что. — Он развел руками. — Я же не мог оставить ее там, правильно? С ключами в зажигании? Да к полуночи ее бы и след простыл.

Терпение Лунд иссякало.

— Нет. Это не оправдание. Вы могли позвонить в штаб Хартманна, машина принадлежит им.

— Я и позвонил, — сказал он с нажимом. — Мне сказали, что секретарь в Осло. Кстати, машина принадлежит не им, а городской администрации. И налоги мы…

— Ты меня с ума сведешь, — прервал его болтовню Майер. — Девушка…

— Да не знаю я ничего про ту девушку. И ничего плохого не совершал.

— Что вы дальше делали с машиной? — спросила Лунд.

— Так она из штаба Хартманна. Он-то сам показушник и пустозвон, но это не моего ума дело. А вдруг машина бы ему понадобилась? Вот я и остановился на заправке, залил бензина и отогнал ее назад. А ключи на место повесил.

— Назад? Куда именно?

— Сюда, куда же еще. Вон парковка, напротив мэрии. У нас там есть места, там я ее и оставил. — Он переводил взгляд с одного полицейского на другого. — Я и думать забыл об этой машине, — сказал он. — Пока не прочитал в газетах про убитую девочку. И потом…

Она села на скамейку рядом с ним:

— И потом вы не сказали никому ни слова.

Он опять стал поправлять очки, облизал губы, поерзал. Майер сел по другую сторону от него, хищно улыбнулся и спросил:

— Отчего же?

— Служащие мэрии не должны вмешиваться в политику. Это очень важно. Мы не встаем ни на чью сторону. Не вмешиваемся.

— И тем не менее вы вмешались, — сказала Лунд. — Причем серьезно.

— Я хотел сначала проверить кассету с записью, чтобы посмотреть, кто взял ключи.

— И?

— Ее там не было. — Старик, казалось, искренне недоумевал. — Я думаю, тот, кто взял ключи, взял и кассету. Кто еще?

— Не дури мне голову, — прошипел Майер.

— Это правда. Я говорю вам правду. Мне шестьдесят четыре года. Зачем мне врать? Если бы наверху узнали, что кассета пропала, у нас у всех были бы большие неприятности. Эти бездельники только и ждут, как бы пнуть нас побольнее. Мне всего год до пенсии остался. Не хочу я отвечать неизвестно за кого. Я всего лишь поставил на место брошенную машину, хотя даже не был на дежурстве. А вы со мной как с преступником каким обращаетесь…

— Ты и есть преступник, — сказал Майер. — Мы целую неделю потратили впустую, гоняясь за пустотой. И теперь приличный парень лежит в больнице, а отец девушки попал в тюрьму. Если бы знали все с самого начала… Лунд? Лунд!

Она уже шла к двери, ведущей из подземной парковки в здание ратуши: элегантные коридоры, выложенные мрамором; сияющие полированным деревом лестницы; гербы и канделябры; золоченые таблички на дверях и мемориальные доски. Там, среди этих атрибутов власти, и ходит сейчас тот, кто спустился в гараж, взял ключи от машины, в которой умерла Нанна Бирк-Ларсен, украл кассету, на которой он мог быть запечатлен. А они все это время искали в другом месте.

— Покажите. Покажите мне, где вы оставили машину.

Майер не был в восторге от этой идеи.

— Шеф просил нас звонить ему, если…

— Букард подождет, — отрезала Лунд.

Городской совет пользовался многоэтажной парковкой через дорогу. Голый пол из серого бетона. Старик-охранник нервничал все сильнее.

— Я поставил машину здесь в ту пятницу в половине восьмого.

Третий этаж. Сейчас пустой, ни единого автомобиля.

— Ты время не путаешь? — спросил Майер.

— Нет! Потом я повесил ключ на доску в нашей кабинке. И пошел домой.

Лунд оглядывалась: потолки, стены, планировка здания в рамке.

— Кто имеет доступ в помещение охраны? — спросил Майер.

— Немногие. Мы же все-таки охрана. Но в тот вечер было какое-то мероприятие…

— В ратуше?