Убийство на 45 оборотах

Лепра вернулся в отель, сложил чемодан и расплатился. Готов к новым свершениям. Но радости при этой мысли он не ощутил. Он отнес чемодан в камеру хранения. Если дела повернутся плохо, он сбежит в Англию, а там сядет на пароход, идущий в какие-нибудь дальние страны. Не будет же Ева такой беспощадной! Надо было ей объяснить… до отъезда. И снова в мыслях он оправдывал себя. Теперь он совершенно точно знал, какие слова надо было тогда произнести. Может, еще не поздно? Сидя в кафе, он взял лист бумаги и нырнул в омут с головой. Но фразы получались какими-то мертвыми, искусственными, в них сквозила неискренность. Неужели он и впрямь кривил душой? Он разорвал письмо на крохотные кусочки и разбросал вокруг. Ладно, время не ждет. Он съел сэндвич прямо на вокзале и забрал чемодан. Посмотрел на светящееся табло расписания. Берлин… Париж… Женева… У кассы толпились люди.

Лепра поставил чемодан, вынул бумажник. Опустив голову, встал в очередь. Он больше ни о чем не думал. В его голове, как в раковине, раздавался только глухой шум, шум моря и ветра, утраченной свободы. Он наклонился к окошечку:

– Один в Париж, второй класс.

Пятнистая рука сгребла в кучу банкноты и мелочь. Стоящий за ним человек вежливо кашлянул. Лепра отошел. Он смотрел на себя как бы со стороны, и эта отстраненность доставляла ему наивысшую радость. Подземный переход… тоннель… два поезда, разделенные широкой платформой… Налево – Антверпен, направо – Париж. Ему было не по себе.

Он сел в парижский поезд, зашел в первое попавшееся купе и, закрыв глаза, сразу заснул. Он почти не замечал, что едет. Таможенник хлопнул его по плечу. Он порылся в карманах, что-то пробормотал, сонно ворочая языком, и снова уснул. Он сознавал, что спит, и никогда еще не чувствовал себя так спокойно, вдали от всех тревог. Иногда толчок поезда приводил его в чувство, он успевал заметить лампочку в вагоне, огни, проносящиеся за окном, и снова погружался в блаженный покой. Когда поезд замедлил ход, он вздохнул, устроился поудобнее, но вокруг него началась суета, по коридору взад-вперед бесконечно сновали пассажиры. Он выпрямился, посмотрел в окно, хотя было еще темно, узнал пригород, по которому они ехали. Рывком вскочил на ноги… Какой сегодня день? – понедельник. Его стал бить озноб. Чудовищная усталость давила ему на плечи.

Поезд медленно скользил вдоль нескончаемого перрона, по которому катились вереницы тележек. Теперь надо выходить, с этим нелепым чемоданом, и никто не встречает этого дурацкого пассажира. Еще не рассвело. Комнату не снять. Слишком поздно. Или слишком рано. Значит, снова гулять по городу, сдав чемодан в камеру хранения. По пустым улицам плыли клочья утреннего тумана. Евы, может, нет дома. Или она не одна. Но это уже неважно. Главное – капитулировать, не уронив своего достоинства. И снова нескончаемое путешествие среди теней осеннего утра. Лепра рассчитал, что приедет к семи часам, сойдя где-нибудь по дороге, выпьет кофе с рогаликом. Может, надо позвонить, объявиться? Но она наверняка откажется принять его. Лучше прийти. Помятый, грязный, зато, наконец, искренний. Туман стал таким густым, что Лепра с трудом мог ориентироваться. Зашел в первый попавшийся бар и долго сидел там в духоте. Тяжелая грусть охватила его и давила так, что ему стало больно дышать. Он не в силах был доесть свой завтрак и понял, что последний этап наступил.

В полвосьмого он прошел мимо консьержки, закрыл за собой дверцу лифта. Спящий дом прогибался под его шагами. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. Лифт остановился с пластичным подскоком. Лепра вышел, отодвинув решетку. Теперь он спешил. Быстрее. Пусть откроет, пусть узнает!

Он позвонил и тут же услышал постукивание домашних туфель в глубине квартиры. Последовала короткая пауза, затем Ева открыла.

– Это я, – сказал Лепра.

Она отступила в ожидании.

– Ну что ж, входи.

Он прошел мимо нее и машинально ощупал свои грязные, заросшие щетиной щеки.

– Разденься.

Он протянул ей плащ, и она повесила его на вешалку. Он посмотрел на нее. Ева была в ночной рубашке, волосы взлохмачены. Он развел руками и бессильно опустил их.

– Ева, – прошептал он, – я убил Мелио.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Он не выдержал ее взгляда, повернулся и пошел в спальню.

– Вот и все, – сказал он.

Она накинула халат.

– Я это знала, – сказала она. – С самого начала.

Она не сердилась – видимо, как и он, была на исходе.

– Ты ждала меня? – спросил он.

– Я надеялась, что ты придешь. Верила, несмотря ни на что.

– Извини. Я просто…

– Сядь, я сварю кофе.

Он сел на краешек разобранной постели. Он был так напряжен, скован, когда готовился произнести эти слова, что ноги его уже больше не держали и кружилась голова. Он снял туфли и растянулся, раскинув руки ладонями вверх, как мертвец. Позвякивание чашек не вывело его из небытия. Ева потушила верхний свет. В комнату из-за штор проникли первые лучи осеннего солнца. Наконец они вновь осмелились взглянуть друг на друга, но их лица казались нереальными в утренних сумерках. Она поднесла чашку ему ко рту.

– Зачем ты пошел к Мелио?