Убийство на 45 оборотах

Поезд медленно скользил вдоль нескончаемого перрона, по которому катились вереницы тележек. Теперь надо выходить, с этим нелепым чемоданом, и никто не встречает этого дурацкого пассажира. Еще не рассвело. Комнату не снять. Слишком поздно. Или слишком рано. Значит, снова гулять по городу, сдав чемодан в камеру хранения. По пустым улицам плыли клочья утреннего тумана. Евы, может, нет дома. Или она не одна. Но это уже неважно. Главное — капитулировать, не уронив своего достоинства. И снова нескончаемое путешествие среди теней осеннего утра. Лепра рассчитал, что приедет к семи часам, сойдя где-нибудь по дороге, выпьет кофе с рогаликом. Может, надо позвонить, объявиться? Но она наверняка откажется принять его. Лучше прийти. Помятый, грязный, зато, наконец, искренний. Туман стал таким густым, что Лепра с трудом мог ориентироваться. Зашел в первый попавшийся бар и долго сидел там в духоте. Тяжелая грусть охватила его и давила так, что ему стало больно дышать. Он не в силах был доесть свой завтрак и понял, что последний этап наступил.

В полвосьмого он прошел мимо консьержки, закрыл за собой дверцу лифта. Спящий дом прогибался под его шагами. Он кашлянул, чтобы прочистить горло. Лифт остановился с пластичным подскоком. Лепра вышел, отодвинув решетку. Теперь он спешил. Быстрее. Пусть откроет, пусть узнает!

Он позвонил и тут же услышал постукивание домашних туфель в глубине квартиры. Последовала короткая пауза, затем Ева открыла.

— Это я, — сказал Лепра.

Она отступила в ожидании.

— Ну что ж, входи.

Он прошел мимо нее и машинально ощупал свои грязные, заросшие щетиной щеки.

— Разденься.

Он протянул ей плащ, и она повесила его на вешалку. Он посмотрел на нее. Ева была в ночной рубашке, волосы взлохмачены. Он развел руками и бессильно опустил их.

— Ева, — прошептал он, — я убил Мелио.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Он не выдержал ее взгляда, повернулся и пошел в спальню.

— Вот и все, — сказал он.

Она накинула халат.

— Я это знала, — сказала она. — С самого начала.

Она не сердилась — видимо, как и он, была на исходе.

— Ты ждала меня? — спросил он.

— Я надеялась, что ты придешь. Верила, несмотря ни на что.

— Извини. Я просто…

— Сядь, я сварю кофе.

Он сел на краешек разобранной постели. Он был так напряжен, скован, когда готовился произнести эти слова, что ноги его уже больше не держали и кружилась голова. Он снял туфли и растянулся, раскинув руки ладонями вверх, как мертвец. Позвякивание чашек не вывело его из небытия. Ева потушила верхний свет. В комнату из-за штор проникли первые лучи осеннего солнца. Наконец они вновь осмелились взглянуть друг на друга, но их лица казались нереальными в утренних сумерках. Она поднесла чашку ему ко рту.

— Зачем ты пошел к Мелио?

— Я был не прав, я знаю. У тебя такая… агрессивная искренность, что… понимаешь… я предпочел сам выяснить с ним отношения, как мужчина с мужчиной.

— Ты всегда думаешь, что все можно устроить мило и спокойно.

— Ладно, — сказал Лепра. — Я снова не прав. С другой стороны, если бы он захотел меня выслушать… Он… он довел меня… Я потерял голову. Он так злобно на меня смотрел! Я начал ему угрожать. Он попытался позвать на помощь… Я сдавил ему шею… и заметил вдруг, что он не дышит. Конечно, я должен был тебе признаться… сразу же… Я не решился. И чем дальше, тем меньше я был на это способен.

— Почему?

— Я бы стал тебе отвратителен… Я и самому себе был противен.

— Еще кофе?

Она разливала кофе, при этом движения ее были такими плавными, что Лепра почудилось, будто вернулись их прежние отношения.

— Я поняла, что это ты, еще в кабинете у Мелио, — сказала она. — Кто, если не ты, подумай сам! Я спросила тебя на обратном пути… Вспомни.

— Ты хотела, чтобы я признался?

— Да. Чтобы ты сказал правду. Она была бы не вполне приглядна, но тем более.

Лепра уткнулся в подушки.

— Пойми меня, — прошептал он. — Я хотел нас обезопасить.

— Не в этом дело. Ты должен был довериться мне… Я бы все решила.

— Ладно, не будем ссориться… Я был не прав, раз тебе так этого хочется… Ты могла бы, по крайней мере, избавить нас от этой ужасной недели.

— Я ждала.

— Ты меня подстерегала. Хотела, чтобы я пал перед тобой на колени. Я недостаточно страдал, по-твоему. Пойми, наконец, что дело Мелио касается меня одного.

Ева встала и задернула занавески. Они посмотрели друг на друга: он — бледный, растрепанный, похудевший, она — без румян и без помады, с мешками под глазами. Это была первая минута их истинной близости.

— Нет, — сказала она, — потому что арестуют меня.

— Не говори глупости! — пробормотал Лепра.

Он наклонился, надел туфли, взял расческу.

— Глупости, потому что письма никакого не было. Теперь я в этом уверен… твой муж не мог этого сделать!

— Ты-то откуда знаешь!

— А что… У меня было несколько дней на размышления. И я вернулся для того, чтобы ты перестала бояться.

— Спасибо, — сухо сказала Ева. — Но я не боюсь. Я готова. Вещи сложены. Ты, может, заметил чемодан в прихожей.