Убийство на Аппиевой дороге (ЛП)

За дверью был совершенно другой мир. Ни траура, ни скорби – лишь напряжение и нервозность, как в осаждённом лагере или на сходке заговорщиков. За время, что мы пробыли с Клавдией и остальными, народу прибыло – появились несколько сенаторов из тех, что из кожи вон лезут, дабы завоевать популярность, каждый в сопровождении своих рабов и вольноотпущенников. Некоторые стояли по двое, тихо переговариваясь; но большинство собрались вокруг возбуждённого, взъерошенного человека, чьё лицо показалось мне знакомым. Человек этот ораторствовал, ударяя себя кулаком в ладонь.

- Чего мы ждём? Надо идти к Милону! Вытащим его из логова и разорвём в клочья, а дом сожжём! Дел-то, чего тут тянуть?

Его лицо показалось мне знакомым.

- Кто это, - шёпотом спросил я Эко, - Секст Клелий?

- Да, - также шёпотом отвечал Эко. – Правая рука Клодия. Его конёк - мутить народ и устраивать беспорядки. Бунты, погромы, уличные драки. Он не из тех, кто боится испачкать руки.

Я заметил, что некоторые из слушавших шумно выражали одобрение; другие лишь презрительно усмехались. Один спросил:

- Думаешь, Милон такой дурак, чтобы после всего вернуться в Рим? Он наверняка уже на полпути в Массилию.

- Ну, нет, только не Милон, - отвечал Клелий. – Он давно грозился убить Клодия, и непременно завтра же явится на форум, чтобы похвастаться. Тут-то мы с ним и разделаемся!

Ему ответил тот самый молодой человек, красивый и элегантно одетый, которого я видел раньше – племянник Клодия Аппий.

- Такая расправа ничего не докажет. Мы будем добиваться суда.

Ответом ему был общий стон.

- Суда! – в отчаянии выдохнул Клелий.

- Да, именно суда, - твёрдо сказал Аппий. – Это единственный способ вывести мерзавца на чистую воду вместе с его пособниками. Думаете, Милон сам это устроил? Да он до засады в жизни бы не додумался, мозгов бы не хватило. Я чую тухлую отрыжку Цицерона! Враги не вдруг решились убить моего дядю. Это был заговор, они долго готовились. И мне мало просто мести. Кинжалом в спину они у меня не отделаются. Я хочу, чтобы они были опозорены, обесчещены, смешаны с грязью, вышвырнуты из Рима вместе со всей роднёй! Вот для чего мне нужен суд.

- Боюсь, выбирать нам не придётся, - негромко заметил молодой человек с подвижным, умным лицом, до сих пор молча стоявший в заднем ряду.

- Гай Саллюстий, - шепнул Эко мне на ухо. – Он трибун, один из самых радикальных. Избран в прошлом году.

Дождавшись, чтобы взгляды присутствующих обратились на него, Саллюстий продолжал.

- С чего вы вообще взяли, что мы можем манипулировать народом - подбивать на бунт или удерживать от бунта? Клодий умел делать такие вещи, но Клодия больше нет. Никто не поручится, что может начаться завтра. Или уже сегодня. Резня. Погромы. Мятеж. Всё, что угодно. Нам ещё повезёт, если после всего в Риме вообще останется суд.

Слушатели отреагировали по-разному – одни горестно вздыхали, другие презрительно усмехались. Возражать, однако же, никто не стал. Аппий и Клелий возобновили спор.

- Суд, только суд! – настаивал Аппий.

- Сначала бунт! – упорствовал Клелий. – Народ всё равно не удержать, так незачем и удерживать. И пусть только Милон высунет нос на улицу – мы отрубим ему голову и принесём её на Форум!

- И гнев народа живо обернётся против нас, - докончил Аппий. – Нет. Дядя Публий – тот знал, как использовать толпу. В его руках она была кинжалом, а не дубиной. Ты слишком взбудоражен, Секст. Тебе не мешало бы выспаться.

- Не рассказывай мне, как Публий использовал толпу, - отвечал Клелий. – Добрую половину планов составлял для него я и подсказывал ему, как действовать.

Глаза Аппия сверкнули – изумрудно-зелёные глаза, сразу же напомнившие мне Клавдию.

- Ты слишком много на себя берёшь, Секст Клелий. Своё витийство прибереги для того сброда, что ждёт снаружи. Здесь люди немного не того уровня.

Клелий явно собирался ответить, но потом передумал, круто развернулся и вышел. Наступившее неловкое молчание прервал Саллюстий.

- Думаю, мы все немного взбудоражены. Пойду домой, хочу немного поспать. – Он вышел вместе со своей довольно многочисленной свитой, и в комнате сразу стало просторнее.

Я потянул Эко за рукав.

- Пойдём-ка и мы. Мне надо выспаться – без этого я ни на что не годен. И потом, этот Саллюстий прав. Сейчас может начаться всё что угодно. В такое время лучше быть рядом с женой и детьми, за надёжной дверью.

Тот гладиатор, который привёл нас сюда, всё ещё оставался в комнате и не спускал с нас глаз. Заметив, что мы направились к выходу, он присоединился к нам и не отходил ни на шаг, пока не передал нас под охрану наших рабов, ждущих у незаметной двери, через которую мы вошли в дом.

Мы спустились по длинной лестнице, прошли по улице и снова оказались перед домом. Толпа как будто ещё увеличилась. Одни, собравшись группами, спорили, что теперь делать – спорили так же горячо, как их лидеры в доме, только голоса их были куда громче, а выражения куда грубее. Иные плакали, не пытаясь сдержать слёз – точно убитый доводился им отцом или братом.