Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

Дороти, гадая про себя, что подумала бы гостья, знай она правду, неискренне отозвалась:

– Нет, конечно. Разумеется, нет.

Для нее стало огромным затруднением встречаться взглядами с Сесилом, который тоже заметно нервничал. Это мог быть его последний шанс. Все теперь зависело от того, о чем собирался заявить странный тип по фамилии Крук. Внешность адвоката мало интересовала Сесила, но от него исходила огромная внутренняя сила. Крук смерил Сесила взглядом, словно хотел сказать: да, признаю, все формы жизни имеют право на существование. Конечно, было немного странно, что он так встречал гостя на торжественном приеме, устроенном Дороти. Сесил постоянно посматривал на часы. Вероятно, размышлял он, в итоге будет сделано предложение поделить наследство. Следовало помнить, что он увиделся с Круком впервые, и хотя был профессиональным литератором, порой совершенно не умел распознавать характеры людей. Он был до предела напряжен, и когда Гарт случайно наступил ему на ногу, сделав невольный шаг назад после первого глотка хереса, Сесил чуть из костюма не выпрыгнул от неожиданности и испуга.

Братья приехали вместе. Кристофер казался поначалу совершенно отстраненным от происходившего вокруг. В последнем номере «Рекорд» он прочитал, что даму, причинявшую ему столько неприятностей и беспокойства, прошлой ночью в темноте сбил автобус, и от полученных травм она скончалась. Сейчас Кристофер чувствовал лишь одно желание: непременно вознаградить водителя того автобуса или, по крайней мере, заверить его, что он принес огромную пользу всему цивилизованному человечеству. Нечасто в жизни выпадала такая удача. А потому Крис уже скоро развеселился, стал отпускать комплименты Дороти, вел себя с ней предельно галантно. И до такой степени очаровал, что ей показалось странным, как она могла подозревать именно его в отправке посылки с отравленными шоколадными конфетами. Впрочем, Дороти действительно проявила к нему величайшую несправедливость, подумав, что нечто подобное могло вообще прийти ему в голову. Кристофер никогда не представлял для нее никакой опасности.

Хью тоже проявлял дружелюбие и был жизнерадостным.

– Пробовали снова большой гиньоль? – лукаво поинтересовался он у хозяйки.

– Я очень хотела заказать их для нас всех сегодня, – столь же весело отозвалась Дороти, – но не смогла узнать рецепта. Так что мы пока пьем херес.

Хью принял из ее рук бокал с хересом, который оказал на него почти такое же воздействие, какое первый гран‐гиньоль имел на Дороти.

– Как славно, что в наши дни вам удалось раздобыть большую бутылку хереса, – сказала он, преодолев некоторый шок после первого большого глотка.

– Мне хотелось сделать все максимально возможное, – ответила Дороти тоном светской львицы.

Она отвернулась, чтобы поговорить с Джулией, беззастенчиво толкнувшей ее в бок. Хью сразу же незаметным движением вылил остатки хереса в горшок с каким-то растением, причем потом принялся внимательно разглядывать его, словно ожидая, что растение мгновенно увянет. Однако папоротник оказался более стойким к напитку, чем сам Хью, и жидкость никак не повлияла на него. Дороти предложила немного хереса Круку, услышав в ответ исполненный упрека шепот:

– Хочешь убрать со сцены главного героя еще до поднятия занавеса, устранить своего единственного друга? Никогда не встречал женщины, подобной тебе.

Тогда Дороти обошла с бутылкой остальных гостей, но никто не пожелал отведать второй порции, и все поспешили усесться за ужин. Меню не особенно впечатляло. Дороти сначала еще надеялась на приятное угощение, но вскоре поняла: пища не доставляет никому удовольствия, и каждый из этой компании полностью сосредоточился на том, что должно было последовать потом. Они едва ли вообще замечали съеденное или отвергнутое ими инстинктивно. Крук расположился слева от Дороти, а Джулия – рядом, но справа. Идея принадлежала Джулии, и Крук сразу одобрил ее.

Они начали с водички, в которой, видимо, сначала постирали скатерти, а потом добавили макароны к мясу животного, породу которого тот же Кристофер так и не смог определить, уверенный только, что ничего подобного на обычных рынках не продавалось. К концу ужина был подан пикантный десерт из чернослива, завернутого в ломтики соленого бекона. Мужчины проявили достаточную галантность, чтобы предоставить бургундское целиком женщинам. Люсиль сделала маленький глоток и больше к бокалу не притронулась, а остальным троим вкус вина показался не слишком приятным, но не настолько отвратительным, каким мог бы быть. Ближе к окончанию трапезы мистер Крук открыл сумку и достал бутылку джина из настоящего шотландского чертополоха. Этим он до крайности удивил Кристофера, который не знал, что Крук способен достать целого жареного бычка, если бы этого потребовала ситуация. Когда джин разлили по стаканам, Крук объявил, что предлагает тост.

«Выпьем за здоровье хозяина этого праздника».

Этого ожидали все, а Дороти смутилась и покраснела, но затем ее лицо приобрело совершенно изумленное выражение, когда Крук произнес:

– За Эверарда Хоупа!