Убийство на Брендон-стрит. Выжить тридцать дней

– Я начинаю задумываться над тем, что, возможно, такая ее жизнь тоже может явиться для нее потрясением, – пророчески произнес Крук и открыл очередную бутылку пива.

II

Перефразируя автора псалмов, Крук мог сказать: «Тьма и свет – мне все едино» и, хотя уже давно наступило затемнение, вернулся в свою контору на Блумсбери-стрит, где его ждал Билл Парсонс. Это был высокий мужчина с некогда привлекательным лицом, прихрамывавший при ходьбе. Хромота напоминала о тех временах, когда он еще не встал на путь истинный и, играя против представителей закона и порядка, обычно вчистую выигрывал. Много лет назад Билл был одним из самых известных в стране похитителем драгоценностей, но во время одной особенно захватывающей погони он получил пулю в пятку. Тогда Парсонс закончил свою карьеру в относительно молодом возрасте и, по словам Крука, перешел на сторону ангелов. Он стал «адъютантом» Крука, получая такое жалованье, от размера которого у многих коммерсантов глаза бы на лоб полезли. Но Крук говорил, что тот незаменим, поскольку он знал обе стороны медали. Парсонс поставил условие, что никогда не окажется замешан в преследовании любого человека, с которым он когда-то работал, но поскольку бо`льшая часть клиентов Крука обитали в преступном мире, подобные случайности возникали крайне редко.

На стороне добродетельных граждан вся сила и мощь полиции, любил говаривать Крук. Вы должны позволить пороку иметь особого рода ходатая. К тому же, что бы ни представлял собой порок, он не мелочен и не скуп. Щедро платит за доказательства того, что он не совершал чего-то, хотя явно виноват в этом. Добропорядочный человек ожидает, что вы на слово поверите в его невиновность, и ему претит мысль о том, что для подтверждения ее придется залезть в карман. Так что в большинстве случаев его рука не очень часто туда залезает.

– Новости есть? – спросил Билл, как только Крук вошел.

– Ну, как мы с тобой знаем, не всегда полезно рассказывать полиции все до конца, – ответил Крук. – Там народ неблагодарный, и они всегда уверены, что раскопают все сами при очень большом желании, будь у них возможностей меньше, чем у нас. Но это дело обещает стать чертовски интересным. Вот, например, что тебе известно о кресте Рональда?

– Я знаю, что он не в Англии и не засветился здесь за последний год, – сразу же отозвался Билл.

– А ты знаешь, кто его вывез из страны?

– Андерсен им занимался, но откуда он его взял… нет, этого я тебе сказать не могу.

– А я могу, – без обиняков заявил Крук. – У мисс Клэр Керси. И я много бы дал, мой мальчик, чтобы взглянуть на всю ее коллекцию.

– Вот черт! – воскликнул Билл. – А она-то как его раздобыла?

– Есть только два способа раздобыть подобные штуки, – напомнил ему Крук. – Первый – это заплатить, но я как-то не думаю, что она это сделала, и второй – это надавить…

– Шантаж? – Билл изумленно приподнял брови. – Вот, значит, в какие игры она играет?

– По-моему, да, Билл, именно в такие. Однако, будучи человеком осторожным и заботящимся о своей репутации, я все это тщательно проверю. Итак, по словам мисс Флоры и экономки, миссис Филлипс, жена врача, умирая от гриппа в одна тысяча девятьсот восемнадцатом году, оставила своей компаньонке мисс Клэр Керси две тысячи фунтов. Однако, по словам все той же экономки, у миссис Филлипс не было ни гроша, а доктор Филлипс вел себя несколько старомодно касательно выплаты жалованья компаньонке. Более того, хотя жена врача выделила мисс Керси две тысячи фунтов за менее чем двухгодичную преданность, она не вознаградила экономку за многолетнюю верную службу даже полукроной, что кажется мне очень подозрительным.

– Короче говоря, полный туман, – сухо заметил Билл.

– Ну и как тебе все это нравится? Разумеется, я знаю, что получить что-то из ничего – это верный способ стать миллионером, но если жена врача собиралась обеспечить будущее нашей мисс Керси, почему она хотя бы при жизни не платила ей жалованье? Ответ: потому что у нее не было необходимых…

– А у врача средства были? И мисс Керси это знала?

– Она знала еще кое-что и извлекла из этого выгоду. Мне очень интересно, есть ли какая-нибудь подноготная у болезни покойной миссис Филлипс, – заметил он. – Уотсон сказала, что доктор Филлипс снова женился.

– Одна тысяча девятьсот восемнадцатый год был давно, – отозвался Билл.

– Надо бы все же проверить, – сказал Крук. – Ведь даже филантроп не расстанется с двумя тысячами просто так. К тому же после смерти жены он оттуда уехал и обосновался в другом месте.

– В том смысле, что в Хемпстеде о нем пошло слишком много разговоров?

– Это твои слова, Билл.

– А ты думал о том, чтобы разыскать его? – поинтересовался Билл.

– Чтобы спросить, убил ли он свою жену двадцать лет назад? А что, вполне. Нет. Форстер – вот кто нам нужен. Именно он был лечащим врачом миссис Филлипс на время ее смерти. И если там пахло темными делишками, он не мог такое забыть.

– Забыл бы, если бы здраво рассуждал, – возразил Билл.

– Возможно, я смогу освежить его память, – предложил Крук.

– А доказательства?.. – начал Билл, но Надежда Преступников бесцеремонно его оборвал: