Убийство на дуэли

— Ничего. В кабинете в сейфе хранились важные бумаги. Я позвонила Григорию Васильевичу Кондаурову — нашему дальнему родственнику и ближайшему сотруднику брата. Он накануне дуэли вывихнул ногу и не смог быть секундантом. Мне кажется, если бы Григорий Васильевич присутствовал на дуэли, убийства бы не произошло.

— А почему вы так думаете?

— Григорий Васильевич был хранителем брата во всех случаях жизни. Когда я позвонила ему, он тотчас приехал — в гипсе, на костылях, проверил сейф.

— У него есть ключ от сейфа?

— Нет, но он знал, где этот ключ хранится.

— И где он хранится — в кабинете?

— Нет, в спальне князя, в потайном месте.

— А вы знали об этом потайном месте?

— Да. Но я сама не стала открывать сейф. Князь и Григорий Васильевич готовили очень важные бумаги. Это были какие-то тайные бумаги дня подписи Государю.

— И что же, эти бумаги пропали?

— Нет, Григорий Васильевич сказал, что все в полной сохранности. Он вызвал курьера и отослал бумаги во дворец, Государю.

— Значит, грабитель ничего не взял?

— Ничего.

— А как же стало известно, что он побывал в доме? Остались какие-то следы?

— Следов не осталось. Его поймал наш дворник Никита, когда тот спускался с балкона второго этажа, прямо из кабинета князя.

— И где он сейчас?

— Никита? В дворницкой. Грабитель избил его. Врач осмотрел Никиту и сказал, что ничего страшного.

— Мария Андреевна, нам нужно поговорить с вашим дворником. Это очень важно. Мы продолжим разговор чуть позже.

— Конечно. Скажите швейцару, он проводит вас.

Швейцар отвел нас в дворницкую. Увидев Никиту, лежащего на кровати, оба мы удивились. Это был гигант почти двухметрового роста, лет тридцати пяти, с такими огромными ручищами, что, казалось, и подкопу сломать, и кочергу завязать узлом для него не составит большого труда.

— Ну, так что же такое, братец, с тобой приключилось? — спросил Бакунин.

Никита взглянул на нас, потом на швейцара. Швейцар в ответ на его взгляд сказал:

— Барыня прислали. Рассказывай, все как есть.

— Да вот оно, барин, — начал Никита, — под самое утро вышел я, значит… Вижу, с балкона спускается… Я тихонько к нему, сзади хвать его за шиворот, обернул, а у него морда черная, глаза — в маске, значит. Обернулся — раз мне под дых! Тут у меня все дыхание остановилось — ну, не продохнуть, глаза чуть на лоб не вылезли.[32] А он раз — и под зубы — у меня только искры, словно молния сверкнула. Когда очнулся — поднялся, челюсть не двинуть. Светло уже. Я в дом — вот к Федору, — Никита кивнул головой на швейцара. — А слова сказать не могу.

— Только мычал, истинно все так, — подтвердил швейцар. — А я не знаю, что с ним делать. Может, думаю, с какого перепоя. Он-то мужик аккуратный, только по праздникам. А так ведь не балует. Когда барыня проснулись, они доктора и вызвали. Он ему челюсть и вправил.

— Да, — Никита потрогал рукой челюсть. — Вроде как ничего. Опухло только немного. Я ведь, бывало, ходил на кулачки-то. Против меня устоять не всякий мог. А чтобы с ног сшибить — такого ни разу не случалось. А чтоб вот так звездануть… Ума не приложу.

— А какой он из себя, этот в маске?

— Да не сказать, чтобы какой уж силач. Поджарый.

— А в чем одет?

— Весь в черном. А на голове шапочка круглая, тоже черная.

— Ладно, Никита, поправляйся.

— Да я здоров, — Никита подвигал челюстью. — Только немного вот…

Мы вышли из дворницкой. Бакунин подошел к балкону. Он поддерживался двумя треугольными металлическими опорами, по ним и спускался ночной посетитель. Мы вернулись в дом. Княгиня ждала нас в гостиной.

— Мария Андреевна, разрешите нам осмотреть кабинет, — попросил Бакунин.

Княгиня молча отвела нас в кабинет князя Голицына. Сейф стоял в углу, за письменным столом. Вдоль стен располагались книжные шкафы. Два окна выходили на одну сторону. Балконное окно и дверь — во двор. Бакунин подошел к балконной двери. Она запиралась большими медными шпингалетами. Шпингалеты оказались отпертыми.

— Не помните, шпингалеты были заперты? — спросил Бакунин княгиню.

— Не помню. После Алексея Андреевича в кабинет никто не входил до сегодняшнего утра, пока не приехал Григорий Васильевич.

— А князь когда был в кабинете последний раз?

— Наверное, перед тем как ехать на дуэль. А может, нет. Точно не скажу.

— А где князь хранил револьвер?

— В спальне.

— Ключ от сейфа тоже в спальне?

— Да.

— А где находится спальня?

— Через коридор от кабинета.

— Можно взглянуть?

Княгиня провела нас по коридору в спальню князя. Она располагалась почти напротив кабинета.

— Ночной посетитель мог неслышно пройти в спальню? — спросил Бакунин.

— Кабинет был заперт на ключ, — ответила княгиня.

— Князь всегда запирал кабинет?

— Да. Но обычно он оставлял ключ в замке.

— Сегодня утром ключ тоже был в замке?

— Да.

Спальня была большая, с какой-то помпезной, огромной кроватью под балдахином. Перед одним из трех окон стоял небольшой, довольно простой канцелярский стол с настольной лампой. Вся обстановка, видимо, не менялась со времен молодости князя Голицына.

— Князь часто работал по ночам, — сказала княгиня. — Ключ от сейфа и револьвер в верхнем ящике стола.