Убийство на голубой яхте

И внезапно я увидел их.

Посередине бухты, точно как в ту памятную ночь, покачивалась на волнах «Психея», стоящая на якоре довольно далеко от берега. Перед яхтой и позади нее тянулась черная полоса воды, а ее темный контур выделялся на фоне ночного неба, как на японской гравюре. Окна каюты были освещены тусклым желтым светом. Однако вся троица, вероятно, находилась на палубе. Я крался ползком, все ближе подбираясь к берегу.

Вот уже прибрежные камыши, ближе подойти не удается.

О да, это без сомнения был голос Мэри, моей подлой Мэри, и звук гитары Ральфа, и густой баритон «лейтенанта». Черт бы их всех побрал!

Нас разделяло по меньшей мере семьдесят пять ярдов глубокой воды.

Через минуту, дрожа от ярости, я снял туфли и носки, сбросил пиджак и брюки и соскользнул в воду. Был конец апреля, и уже прошло несколько по-летнему теплых дней, но вода оставалась холодной, как лед. Кроме того, здесь слишком глубоко, а в этой черной, как смола, воде — насколько мне известно из различных книг — обитает множество не слишком приятных созданий, таких как черепахи, ужи, угри.

Но, стиснув зубы, я двинулся вперед и, немного проплыв, нырнул в направлении судна. Вынырнул я недалеко от яхты. Отчетливо виднелись силуэты трех человек, сидевших на корме. Паруса были спущены. Все трое сейчас молчали. Я снова опустился под воду и подплыл поближе, направляясь к носу. Еще дважды я нырял, появляясь на поверхности все ближе к цели. Я уже адаптировался к температуре воды и, признаться, даже испытывал какое-то радостное возбуждение, когда, словно большая рыба, подплывал все ближе и ближе. Последний раз я вынырнул всего лишь в нескольких дюймах от крепко натянутой якорной цепи.

Я ухватился за цепь и судорожно сжал ее обеими руками. Внимательно прислушался. Ральф продолжал бренчать на гитаре. Я достиг своей цели и доплыл к ним незамеченным. Стараясь дышать как можно тише и не выпуская из рук цепи, я постепенно приходил в себя.

Ральф перестал играть. Послышалось бульканье льющейся из бутылки жидкости и стук льда в стакане. Все молчали, и мне показалось, что атмосфера, царящая на палубе, оставляет желать лучшего, как будто совсем недавно произошла ссора.

Я оказался прав.

— Не понимаю, зачем ты так упорно настаивал на этих Тайксах, — сказала Мэри. — Ты переборщил, явно переборщил.

Я напряженно прислушивался к ее голосу. Мне показалось, что она немного пьяна.

— Какая разница, — буркнул «лейтенант».

— Он, конечно, глуп, но не до такой степени, — продолжала она.

Моя жена! Моя милая, нежная супруга! Боже, как же я ненавидел ее… Для нее вся эта игра была не только средством для встреч с любовником, о нет! Она неплохо развлекалась за мой счет, наслаждаясь моей доверчивостью и пребывая в восторге от своей роли.

Дрянь.

— Он догадается, вот увидишь, — сердилась Мэри.

— Не будь идиоткой! — взорвался «лейтенант».

— Как ты со мной разговариваешь!

Тут Ральф дернул гитарные струны, словно аккомпанируя их ссоре.

— Ты ведь и сама прекрасно понимаешь, куколка, что рано или поздно твой муженек сообразит, в чем дело. Ты и так рисковала всю зиму. Но, в конце концов, однажды он оторвет свой ленивый зад от кресла, отправится в город и увидит, что и как. Ты вела себя как дура. Нельзя было использовать настоящие имена.

— Фил прав, — добавил Ральф.

Фил!

Фил!

Значит, этого ничтожного Адониса зовут Филипп. И это Филипп наставил мне рога, и довольно солидные. Я вспомнил диктора с телестудии в Лос-Анджелесе, где работала Мэри. Его тоже звали Филипп.

— Я только хотела напомнить тебе, мой милый, — сказала Мэри, — что деньги, насколько известно, не растут на деревьях и не валяются на дороге. И если бы он обо всем узнал, то тут же вычеркнул бы меня из завещания, развелся со мной, и я не получала бы ни цента алиментов… Нет, мы не можем рисковать…

— Ну что ж, всегда существует и другой выход, — мрачно произнес Филипп.

— Если бы нам только удалось уговорить его на эту прогулку, — вздохнул Ральф. Мэри промолчала.

Она не возражала!

Охваченный ужасом, я шевельнулся, и якорная цепь задела корпус яхты.

— Что это? — перепугалась Мэри. — Вы слышали?

На палубе замолчали. Я затаил дыхание и был готов в любую секунду скрыться под водой.

— Наверное, рыба, — предположил наконец Ральф.

— Ты стала слишком нервной, куколка, — сказал Филипп. — Поговорим завтра. — Он зевнул. — Пошли спать.

— Отнеси меня в каюту, дорогой, — капризно попросила Мэри.

— Хэй-хоп! — воскликнул Филипп. Видимо поднял ее. — Спокойной ночи, Ральф. Остерегайся китов.

Раздались тяжелые шаги по ступенькам. Вскоре из каюты послышались страстные вздохи. Свет погас.

— Ты устала? — спросил Филипп.

Потом наступила глубокая тишина.

На палубе остался Ральф. Большой глупый Ральф лениво бродил по своим владениям. Затем подошел к борту и долгое время тупо таращился в воду. А я тем временем размышлял о морской прогулке, которую он предлагал, и уже ни в чем не сомневался.

Я коченел от холода. Болели руки, уставшие держать жесткую цепь.