Убийство на Неглинной

– Не надо так глядеть, – хмуро продолжил старик. – Новый УК я не хуже вас штудировал… О чем я? Да, мне их описывали. Но никакого отношения ни к каким убийствам, терактам я не имею. У меня имеются на сей счет и свидетели, и прочее, – словом, железное алиби. Слушайте. Вы ищете причину. Она перед вами, – он показал рукой за стекло машины. – Этот город. Порт. Акционерное предприятие «Озон». И прочее и прочее. Недели две назад, насколько мне известно, на обеде в Коммерческом клубе Михайлов не дал слова, нет, но достаточно твердо пообещал, что Божье отдается Богу, а кесарево – кесарю. Другими словами, обнадежил наших местных коммерческих волков и пообещал не лишать их большой жирной кости. А уже неделю спустя все вышло наоборот. Москва предложила продать «Озон» известному вам коммерческому банку «Универсал». Вот именно, все тому же мистеру Потапову, который еще недавно был вице-премьером, а после положил глаз на сибирскую энергетику, а теперь – на наш Питер. Помните смешной старый анекдот? Цыперовича спрашивают в компетентных органах – это когда цены на машины подняли, – может ли он купить «Волгу»? А он отвечает: вообще-то, наверно, могу, только зачем мне все эти причалы, эти пароходы, эти лишние заботы! Так вот, Цыперович не мог, в силу понятных причин, а Потапов может. И заметьте, в силу тех же самых причин. Потому что за его спиной все те же компетентные органы. Но это так, действительно к слову. Паника, я вам скажу, была. Грядет банкротство, все акции черту, извините, в задницу! Ну лично я свои деньги не вкладывал, так это – я! Когда наносится урон одному человеку – виновного бьют по морде, даже убивают. Время видите какое? Эпоха отморозков! А когда на мели оказывается целая стая? Как вы думаете, какое решение может прийти в их дурные головы первым? Ну да! И опять-таки в наше жестокое время, когда уже ничто ничего не стоит, разве сложно сделать приличный заказ? Вот они и сделали. Я, конечно, не могу сказать со всей уверенностью, но полагаю, что исполнители, раз уж мы выяснили про них, прибыли оттуда, где они были знакомы с Новиковым. То есть из Москвы, а точнее, из нацистского варианта пресловутой «Памяти». Дальнейшие их контакты были только с самим Новиковым. К тамбовским ребятам сам он никогда не имел никакого отношения. Это все братки Касыма. А вот Копер, этот идиёт Феодосий, лично мне говорил, что давно и напрочь порвал отношения с касымовской бригадой. Ну что вы на меня так смотрите?! Значит, врал. А ведь я его хотел к делу приспособить… прописаться помочь. Человеком стать. Вы его видели, нет? Рыжий, маленький, горластый, а бас, как, извините, у Рейзена. Ну а почему с Новиковым был знаком, так это и объяснять не надо: вместе воевали на юге. Вместе в Москве были. Только я не думаю, что это он стукнул его бутылкой. Новиков был крупный парень, а Феодосий – хиляк. Там же удар был!

– Откуда вам все это известно, Ефим Юльевич? – изумился Турецкий.

– Ну не надо, – поморщился тот. – Я спросил, мне сказали. Достаточно? А что касается самого Феодосия, так я только попросил доставить его ко мне, не больше. Я ему зла не желал. А мои мальчики опоздали. Поверьте, Александр Борисович, как на духу.

– Значит, полагаете, все те же касымовские сработали?

– Вот тут не знаю. Они молчат. Может быть, и москвичи. Говорите, женщина? Вот жизнь!…

Старик удрученно замолчал. Александр Борисович чувствовал, что интервью в принципе закончилось. Сказано и так волне достаточно. Чтобы знать все и не иметь концов. Вернее, один-то есть, но он в Москве. Это – киллеры. Он и она. Тетка заявила, что, судя по тому, как он обнимал ее, естественно, если это были именно они, вполне могли быть любовной парочкой. Или мужем и женой?…

Оставался последний вопрос: кому нужна была дезинформация в газете о причастности к убийству лидеров тамбовской группировки?

Рафалович снисходительно посмотрел на Турецкого и пожал плечами:

– Если из того, что я рассказал, вам ничего неясно, тогда извините, уважаемый Александр Борисович. Можете передать мое почтение вашему другу Вячеславу Ивановичу. Ему сейчас там, наверное, как все равно на горячей сковороде, я понимаю. Но если он захочет прислушаться к мнению одного старого человека, скажите так: Нечаев – это всего лишь продолжение. Это не конец. А начало у нас, здесь… Ну, как я уже заметил, вы ждете, что я вас отвезу в прокуратуру? А почему нет? Слушайте, вы мне правда симпатичны. Выпейте рюмку. Тут, знаете ли, есть даже бутерброд с икрой. Вполне приличной. И я с вами, немного…

Три минуты спустя, по-детски облизывая пальцы и стряхивая с колен крошки, Рафалович многозначительно сказал:

– Это, конечно, очень важное решение, да. Только эти идиёты его постараются не принять, помяните мое слово… – Он взял телефонную трубку и сказал водителю: – Давай подъедем к прокуратуре.

Шофер что-то ответил ему. Рафалович весь изогнулся и посмотрел назад.

– Вон тот, черный?… И давно? Почему не сказал раньше?… Этого нам еще не хватало! – фыркнул старик, но в голосе его слышалась тревога.