Убийство на острове Марты

Мне пришлось признать, что она вновь перешла в наступление. Однако сдавать позиции было нельзя, и я, оставив без внимания ее риторический вопрос, сказала в прежнем требовательном тоне:

— Значит, ты вовсе не ездила на обед в Менемшу и оставалась весь вечер дома? Да или нет?

— Нет.

— Куда же ты уезжала вообще?

— Мы уезжали к Анне, — сказала она после некоторой заминки. — Роза была с нами.

Впервые я почувствовала, что она не лжет.

— Вы были вместе с ней?

— Да.

— И вместе вернулись?

Она разглядывала свои руки и молчала. Я начала терять терпение.

— Давай договоримся, Эстелла: или ты скажешь это мне, или Фишеру. Решай сама.

Я ждала. Наконец она подняла голову и сказала:

— Нет, она поехала в «Марч Хаус». Ей позвонила Грейс, когда мы были у Анны.

Настал мой черед изумляться. Я едва верила своим ушам.

— Грейс позвонила Розе? К Анне?

— Да.

— В такой час? Но как она узнала, что вы там?

Она беспомощно пожала плечами. Я задала новый вопрос:

— О чем они говорили по телефону?

— Я не знаю. — В голосе ее вновь зазвенели слезы. — Честно вам говорю!

— И Роза поехала? Вот так, сразу?

Эстелла кивнула утвердительно, плача, как дитя.

— Было что-то около одиннадцати. Мы уже кончили обедать. Грейс сказала, что хочет видеть Розу немедленно. Мы приехали домой где-то в половине второго. Я думала, что мама вернулась раньше и легла спать. Не найдя ее в спальне, я позвонила в «Марч Хаус». Мама говорила мне однажды, что Грейс как правило ложится очень поздно, потому что старики не нуждаются в длительном сне. Но к телефону никто не подошел, и я решила, что Грейс уже спит и не слышит звонков. Роза уже, наверное, на пути домой, подумала я, и тоже пошла спать.

Это звучало правдоподобно. Я нарисовала себе такую картину: Эстелла, возможно одурманенная наркотиками, подвыпившая, не в состоянии думать ни о чем другом, кроме постели, которую она собирается разделить с Фрэнсисом, а быть может, и с другой парой: с «Итальянскими плавками» и двуполой девицей, пока мать спит. Я представила себе, как она просыпается утром с похмелья, вспоминает ночные события, отсутствие матери в спальне; как она распахивает дверцу машины, думая, что мать спит на переднем сиденье, и не находит ее там. Мне стало почти жаль девушку.

— Ты не знаешь, почему Роза поехала к Грейс так поздно и так внезапно — по одному звонку? Ты должна знать!

Моя настойчивость наконец была вознаграждена. Эстелла вдруг сложила оружие. Видно, она уже дошла до ручки.

— Я не вполне уверена, — начала она, — но у Розы были с ней какие-то дела.

— Какие именно? И, пожалуйста, не говори, что не знаешь, — Роза доверяла тебе все.

— Она хотела выкупить усадьбу у Элджера Микеля и вернуть ее в собственность Грейс.

Это было как внезапно вспыхнувший сноп яркого света. Я поняла, что добралась до чего-то чрезвычайно важного.

— Ну наконец! — выдохнула я. — Что это была за сделка?

— Сделка?

— Никто ведь не станет тратить кучу денег просто так, за здорово живешь. Что хотела Роза взамен?

Голос Эстеллы снизился почти до шепота.

— Мне кажется, она просила Грейс сделать новое завещание и оставить «Марч Хаус» ей.

— Ага… — Сноп света расширялся. Я подумала о Грейс, старой и немощной, дни которой были сочтены. Почему она согласилась с таким вариантом? Наверное, потому, что увидела в нем нехитрый способ еще раз получить для себя деньги, свободные от неусыпного и обременительного контроля со стороны Артура Хестона.

— И сколько же твоя мать предполагала уплатить Грейс за новое завещание?

Эстелла изобразила удивление.

— Я… Я ничего не знаю. По-моему, она никогда не говорила о сумме.

— Глупости! Иначе зачем стала бы Грейс делать это? Усадьбу мог выкупить для нее Артур Хестон, если бы Элджер пошел на это. Сколько собиралась дать ему Роза?

— Я… Я думаю, сто двадцать тысяч.

Я молчала, пораженная. Такая сумма! По условию, Грейс должна была уплатить Элджеру только 90 тысяч, и Роза не могла не знать этого.

— Почему так много? — спросила я наконец.

— Не знаю. Мне кажется, Роза не надеялась, что Элджер согласится на меньшее. Ведь «Марч Хаус» стоит гораздо больше, правда? И ему требуется именно такая сумма, чтобы купить что-нибудь по нынешним ценам.

— Она говорила с ним об этом?

— Я не знаю. Честно.

Эстелла сидела с несчастным видом, терзая окровавленную салфетку. Она говорила вроде бы искренне, и все-таки что-то здесь было не так. Роза никогда не выказывала интереса к усадьбе «Марч Хаус». С какой стати она вдруг решила искать для себя выгоды от сделки Элджера с Грейс? Как бы то ни было, многое еще предстояло раскрыть.

Эстелле, однако, все это было, по-видимому, неинтересно. Она подняла на меня глаза, полные отчаянного страха, и сказала:

— Вы ведь не заявите в полицию, Маргарет? Не выдавайте нас… пожалуйста!…

Я поняла, что ей больше нечего рассказывать.

— Если ты имеешь в виду наркотики, — холодно проговорила я, — это целиком твое дело. Хочешь погубить себя — губи!

Я открыла дверь в кабинет. Фрэнсис, как можно было думать, подслушивал. Он отскочил от двери, как уличенный в неблаговидном поступке мальчишка. С презрительной улыбкой я прошла через парадный вход к своей машине.