Убийство на площади Астор

И без того невысокое мнение Фрэнка о богатеях упало еще на пару-тройку пунктов, едва он осмотрелся в этой «передней гостиной» (что, наверное, означало наличие также и «задней гостиной». И зачем, спрашивается, этим людям две гостиные?!). Оглядевшись, Фрэнк решил, что видал на своем веку бордели и получше, классом повыше. Эта комната была настоящим воплощением показухи и хвастовства богатством. Просто жуть какая-то! Повсюду красный бархат, собранный в огромные складки над окнами и покрывающий мягкую мебель. Стены оклеены темными обоями чудовищной расцветки и с жутким рисунком. Пальма в углу и цветы в горшках на всех плоских поверхностях. Столики, устеленные кружевными салфеточками и уставленные статуэтками всех форм и видов. И все уродливые!

Мэллой вдруг обнаружил, что раздумывает над тем, какое мнение составила бы по этому поводу его Кэтлин. «Слишком много вещей, – наверное, сказала бы она. – И со всех нужно постоянно стирать пыль». Кэтлин всегда была практичной.

Когда двадцать минут спустя двери гостиной наконец распахнулись, Фрэнк разглядывал чехлы, которые кто-то нацепил на ножки рояля. Он слыхал про людей, которые отличаются такой скромностью, что даже не в силах произнести вслух слово «ножки» и закрывают у себя ножки мебели чехлами. Но никогда не рассчитывал воочию убедиться в существовании подобного.

Не вызывало сомнений, что мужчина, вошедший в гостиную, – хозяин этого дома. Одет он был явно по-деловому. Безукоризненно сидящий костюм из превосходной шерстяной ткани, пошитый хорошим портным, рубашка ослепительно-белого цвета. Фрэнк, однако, отметил, что галстук повязан несколько криво, это свидетельствовало о том, что мистер ван Дамм приводил себя в порядок с крайней поспешностью.

– Детектив, я – Корнелиус ван Дамм, – сообщил мужчина на тот случай, если у Фрэнка возникли на этот счет какие-то сомнения. Фрэнк отметил также, что хозяин не подал ему руки. Видимо, он и мальчикам-курьерам тоже никогда не пожимает руку. – Как я понимаю, вы желаете что-то сообщить о моей дочери.

Мистер ван Дамм был хорошо натренирован прятать свою слабость. Люди, вращающиеся в тех кругах, в которых вращался он, где миллионы делаются или теряются по одному только слову, не могут себе позволить проявлять признаки уязвимости, если не желают подвергнуться опасности стать жертвами враждебных действий конкурентов. Ван Дамм отлично умеет скрывать свои истинные чувства, но Фрэнк был уверен, что сейчас подвергнет эту его способность нешуточному испытанию.

– Ваша жена дома? Она может прийти сюда? – поинтересовался он. – Я известил слугу, что хотел бы видеть вас обоих.

Мэллой собирался сообщить известие обоим супругам одновременно, чтобы увидеть их первую реакцию, которая скажет ему очень о многом: как они относятся к своей дочери и друг к другу, какие чувства испытают, услышав известие о смерти Алисии… И знают ли больше, чем намерены поведать детективу. В этом случае дополнительную информацию ему придется искать в других местах.

– Боюсь, моя жена в данный момент нездорова, – сказал ван Дамм; ни единой извиняющейся нотки в его тоне не прозвучало. – Что вы хотели нам сообщить? Я понимаю, детектив, вряд ли это добрые вести, так что давайте выкладывайте.

Фрэнк еще не решил окончательно, послушаться приказа или нет, когда двери гостиной снова распахнулись и на пороге появилась женщина. Это было хрупкое, похожее на птичку создание, одетое в домашнее платье из тонкой набивной ткани, украшенной цветами. Платье крутилось и развевалось вокруг тела, отчего женщина выглядела почти бесплотной и невесомой. В свое время она, пожалуй, была красавицей, но эта красота с годами выцвела и вылиняла вместе с когда-то золотистыми волосами, которые теперь почти полностью поседели. Бледные щеки ввалились, взгляд казался пустым, а кожа сморщилась. Причем дама была не такой пожилой, как ее муж, а тот меж тем являл собой образец цветущего мужчины.

– Корнелиус, что происходит? Бриджит сказала мне, что к нам явилась полиция. Что-то насчет Алисии…

Дама, казалось, никак не могла сфокусировать взгляд, и Фрэнк сначала даже не был до конца уверен, что она вообще заметила его присутствие в комнате. Но потом понял, что хозяйка дома просто не желает его замечать. Она смотрела на мужа, дожидаясь разъяснений.

– Насчет Алисии? Не неси вздор, Франсиска. И ступай в свою комнату. Я сам здесь во всем разберусь, – резко бросил мистер ван Дамм, словно обращаясь к непослушному ребенку.

– Полагаю, мое сообщение вы должны выслушать оба, – возразил Фрэнк, продолжая наблюдать за миссис ван Дамм, которая наконец посмотрела в его сторону.

У нее даже глаза были какие-то выцветшие, блекло-голубого оттенка, и они немного увлажнились, когда женщина с любопытством взглянула на детектива. «Возможно, она просто близорука», – предположил Фрэнк.

Миссис ван Дамм снова повернулась к мужу:

– Да что он может сообщить про Алисию? Она же в «Гринтри». Если б там что-то случилось, миссис Хайтауэр немедленно нам бы об этом сообщила.

Муж удостоил ее лишь коротким скучающим взглядом.