Убийство на поле для гольфа

– Не могу понять, зачем отец в ту ночь расхаживал в моем плаще. Зачем надел его прямо на нижнее белье? Может быть, он сбежал от этих иностранцев? А матушка, вероятно, ошиблась во времени, и грабители напали не в два часа. Или… или… она намеренно вводит вас с заблуждение, да? Неужели матушка могла подумать… подумать… что… заподозрить, что это я… это я…

Но Пуаро поспешил разуверить его:

– Нет-нет, мосье Жак. Пусть эта мысль не мучит вас. Что же до остального, потерпите еще день-два, и я все объясню вам. Это весьма запутанная история. А вы не могли бы подробно рассказать нам, что же все-таки случилось в тот страшный вечер?

– Собственно, и рассказывать-то нечего. Я приехал из Шербура, как вам известно, чтобы попрощаться с Мартой, ведь мне предстояло ехать на край света. Было уже поздно, и я решил идти коротким путем – через поле для гольфа, откуда рукой подать до виллы «Маргерит». Я уже почти дошел, как вдруг…

Он запнулся и судорожно сглотнул.

– Да?

– Я услышал какой-то странный и страшный крик. Он не был громок, точно кто-то задыхался или давился кашлем, но я замер от страха и с минуту стоял как вкопанный, потом обогнул живую изгородь. Ночь была лунная, и я увидел могилу и рядом человека, лежащего ничком. В спине у него торчал нож. А потом… потом… я поднял взгляд и увидел ее. Она смотрела на меня с ужасом, точно я привидение. Потом вскрикнула и бросилась прочь.

Он замолчал, пытаясь совладать с собой.

– Ну а потом? – как можно спокойней спросил Пуаро.

– Право, не знаю. Я постоял еще, совершенно ошеломленный. Потом подумал, что надо поскорее убираться. Нет, мне и в голову не пришло, что могут заподозрить меня. Я испугался, что меня вызовут в качестве свидетеля и мне придется давать показания против Беллы. Как уже говорил, я дошел пешком до Сан-Бовэ, нанял автомобиль и вернулся в Шербур.

В дверь постучали, и вошел посыльный с телеграммой, которую вручил Стонору. Секретарь вскрыл ее, прочел и тут же поднялся с кресла.

– Мадам Рено пришла в сознание, – сказал он.

– А! – Пуаро вскочил. – Немедленно отправляемся в Мерлинвиль!

Мы поспешно собрались. Стонор по просьбе Жака согласился остаться, с тем чтобы помочь, если удастся, Белле Дьювин. Пуаро, Жак Рено и я отбыли в Мерлинвиль в автомобиле мосье Рено.

Поездка заняла немногим более сорока минут. Когда мы подъезжали к вилле «Маргерит», Жак Рено бросил на Пуаро вопросительный взгляд:

– Что, если вы отправитесь вперед и осторожно подготовите матушку к радостному известию?..

– А вы тем временем лично подготовите мадемуазель Марту, правда? – откликнулся Пуаро, подмигнув Жаку. – Ну конечно, я и сам хотел вам предложить это.

Жак Рено не стал упираться. Остановив машину, он выпрыгнул из нее и помчался к дому. А мы продолжали свой путь к вилле «Женевьева».

– Пуаро, – сказал я, – вы помните, как мы впервые приехали сюда? И нас встретили известием, что мосье Рено убит?

– О, конечно, отлично помню. Не так уж много времени прошло с тех пор. А сколько всяких событий, особенно для вас, mon ami!

– Да, в самом деле, – вздохнул я.

– Вы ведь воспринимаете их в основном сердцем, а не разумом, Гастингс. Я же подхожу к ним иначе. К мадемуазель Белле, будем надеяться, суд отнесется снисходительно. Правда, Жак Рено не может жениться сразу на обеих своих возлюбленных. Тут уж ничего не поделаешь… Я же подхожу к делу профессионально. Это преступление не отнесешь к разряду разумно спланированных и четко выполненных, то есть таких, от разгадки которых детектив получает истинное удовольствие. Mise en scene[83], разработанная Жоржем Конно, – в самом деле безукоризненна, но dénouement[84] – о нет! О ней этого никак не скажешь! В припадке гнева и ревности девушка совершает убийство – где уж тут порядок, где логика!

Такой своеобразный подход к делу вызвал у меня невольную улыбку.

Дверь нам отворила Франсуаза. Пуаро сказал, что должен немедленно повидать мадам Рено, и старая служанка проводила его наверх. Я же остался в гостиной. Вернулся Пуаро довольно скоро. Он был на редкость мрачен.

– Vous voilà, Гастингс! Sacre tonnerre![85] Назревает скандал!

– Что вы хотите сказать? – удивился я.

– Вы не поверите, Гастингс, – задумчиво проговорил Пуаро, – но от женщин никогда не знаешь, чего ждать.

– А вот и Жак с мадемуазель Мартой! – воскликнул я, глядя в окно.

Пуаро выскочил из дома и перехватил их у входа.

– Не ходите туда. Так будет лучше. Ваша матушка очень расстроена.

– Знаю, знаю, – сказал Жак Рено. – И я должен сейчас же поговорить с ней.

– Нет, прошу вас. Лучше не надо.

– Но мы с Мартой…

– Мадемуазель лучше остаться здесь. Если вы так уж настаиваете, разумнее будет, если с вами пойду я.

Голос, внезапно раздавшийся откуда-то сверху позади нас, заставил всех вздрогнуть.

– Благодарю за любезность, мосье Пуаро, но я намерена объявить свою волю.

Мы обернулись и застыли в изумлении. По лестнице, тяжело опираясь на руку Леони, спускалась мадам Рено. Голова ее была забинтована. Девушка со слезами уговаривала свою госпожу вернуться в постель.