Убийство на Потомаке

— Все отлично, Ал, у Тирни для меня серьезнее дело. Ты понимаешь, что это значит? У меня появится возможность пообщаться с важными персонами, такими, как он сам. Так было в прошлый раз, но тогда дело не заняло много времени, и мне не удалось как следует закрепиться в высших сферах. Но сейчас, я чувствую, все не закончится так скоро. Ты понимаешь, о чем я, крошка? Кто едет по главной дороге, тот не испачкается в грязи. Пожалуйста, займись моим костюмом: его нужно почистить и отгладить, а я еду стричься.

— А как твоя спина? — вспомнила Алисия.

— Спина? Хорошо, как никогда.

11 Утром того же дня

— …Так вы говорите, что не заметили ничего необычного в поведении мисс Юрис во время заседания?

За столом на кухне у Смитов расположились Мак, Анабела и детектив Айкенберг. Дарси немного опоздала. Она приехала вместо 10.00 в 10.12. Теперь часы показывали 10.20.

— Я не заметила ничего необычного, — подтвердила Анабела свои слова, сказанные за несколько минут до этого. — Но в этом нет ничего странного: Полин не принадлежала к открытому типу людей. По крайней мере, у меня сложилось такое мнение. Хотя, должна сказать, я знала ее мало. Но на этом заседании она, мне кажется, занималась тем, чем и всегда в подобных случаях: вела протокол и периодически напоминала мистеру Тирни, какие еще вопросы оставались в повестке дня.

— А какие отношения были между ними? — спросила Айкенберг. — Между мистером Тирни и мисс Юрис?

— Деловые, насколько мне известно. Я всегда считала, что она является его доверенным лицом. В их поведении не было ни малейшего намека на другие отношения.

Анабела бросила взгляд на мужа, который сидел напротив нее, скрестив руки на груди и уставившись в стол. Мак понял ее мысль, он поднял глаза на Айкенберг и спросил:

— У вас есть основания предполагать существование более близких отношений между Венделем Тирни и Полин Юрис?

— Да, — улыбнулась Айкенберг, — и я ищу доказательства. Вы читаете мои мысли, профессор. — Анабела и Мак снова переглянулись. «Великое дело — иметь почитателей», — прочел он в ее взгляде.

Гостья откинулась в кресле, улыбнулась и заметила, обращаясь к Анабеле:

— Должна признаться, миссис Смит, в присутствии вас обоих я чувствую себя несколько стесненно.

— Не представляю почему? — удивилась Анабела.

— Ну как же, я сижу рядом с вами: в недавнем прошлом вы преуспевающие адвокаты, сейчас ваш муж — профессор права и всеми уважаемый в городе человек, вам принадлежит пользующаяся известностью художественная галерея, кроме того, вы являетесь членом совета Национального музея строительства. Для одной семьи сразу столько авторитетов.

— Очень лестно слышать ваши слова, — сказала Анабела, — но единственное существо, на кого мы пытаемся влиять или хотя бы немного контролировать, — это наш пес Руфус. Однако он с этим не желает мириться и часто добивается своего.

— Рада, что Руфус сегодня не в нашей компании, — рассмеялась Айкенберг, — в противном случае он бы и меня разоружил. — Она повернулась к Маку, адресуя теперь свои вопросы ему. Анабела сидела и слушала, сложив руки на груди.

— Вы достаточно хорошо знаете Венделя Тирни, профессор, не правда ли?

— Я бы этого не сказал, — покачал головой Смит. — Конечно, мы с ним в дружеских отношениях, причем не один год. Но близкими друзьями нас не назовешь. Мне кажется, эта разница очень существенная.

— Понимаю вас, — согласилась Айкенберг. — Мистер Тирни один из ваших друзей, принадлежащих к высоким сферам.

— Это так, если хотите, но только отчасти, поскольку «высокие сферы» не очень точное определение. Здесь больше подойдет выражение «преуспевающие и богатые».

— Но ведь он обратился именно к вам.

— Причины, побудившие его это сделать, не имеют отношения к тому, насколько глубока наша дружба.

— Какие же это былипричины?

— Он считает меня специалистом по уголовному праву. Я также полагаю, что ему нужен совет незаинтересованного лица.

— В противовес кому?

— В противовес тем, кто непосредственно заинтересован говорить ему то, что он хотел бы услышать. К примеру, это может относиться к его адвокатам, а впрочем, не уверен.

— Но вы знаете его достаточно хорошо, чтобы… быть в курсе его любовных связей, если таковые имелись?

Смит откинулся на спинку кресла, затем снова наклонился вперед.

— Детектив Айкенберг, меня интересует только моя личная жизнь, и мне нет дела до частной жизни Тирни.

— Вы ведь понимаете мои мотивы, профессор, — сказала Айкенберг, легко касаясь руки Смита. — Мне приходится это делать; это моя работа.

Смит понимал, куда она клонит. Она задавала подобные вопросы, сознавая, что он, скорее всего, не был сведущ в этих делах, а если что и знал, то, вероятнее всего, промолчал бы. Но она станет задавать аналогичные вопросы многим людям в надежде, что кто-либо из них невольно проговорится. В расследовании уголовного преступления факты редко лежат на поверхности, их приходится добывать, копаясь в грязи, затрачивая много усилий, постепенно приближаясь к цели.