Убийство на Рождество. Для убийства есть мотив

– Пропали не все пакеты, – заметил Николас Блейз. – Один, предназначенный самому Джереми, остался. Наверное, бедняга просто не успел снять.

– Но там ничего нет, – мягко возразил Мордекай Тремейн.

– Вы прекрасно знаете, что он там, – рассердился Блейз. – Наверху. Мы все его видели, когда…

Он не договорил, застыв в изумлении. Рука, поднявшаяся, чтобы показать то, о чем шла речь, безвольно опустилась.

Ни одного подарка на елке не осталось. Карточка с именем Джереми Рейнера отсутствовала.

Глава 10

Казалось, Мордекай Тремейн крепко спит. Он развалился в кресле, опустив голову на грудь. Наверное, ночное бодрствование отняло последние силы, и теперь ослабевший джентльмен коротал время до рассвета.

Однако он намеренно создавал такое обманчивое впечатление. Несмотря на внешнюю вялость, его мозг бодрствовал. Тремейн вовсе не спал, а активно работал, анализируя события ночи: вспоминал, рассуждал, исследовал, – иными словами, искал ключ к раскрытию убийства.

Полиция приехала два часа назад. Под руководством суперинтенданта Кэннока – дородного, подчеркнуто вежливого офицера, всем своим видом сразу давшего понять, что возражения и ложные показания в принципе невозможны, – сотрудники полиции энергично приступили к работе. Криминалисты и фотографы занялись своими делами. Врач провел первичный осмотр тела.

Комнату, где Джереми Рейнер встретил смерть, немедленно освободили от посторонних. Эксперты не могли позволить, чтобы изучение места преступления осложнилось присутствием праздных наблюдателей.

Мордекай Тремейн сразу сообразил, как извлечь пользу из вынужденного бездействия. Долгие часы, посвященные тренировке зрительной памяти, не прошли бесследно, и сейчас он смог мысленно воспроизвести комнату в мельчайших деталях. Елка, кресло, где сидела Шарлотта Грейм, стремянка возле дальней стены, мокрые следы на полу, труп в красном балахоне – все ярко запечатлелось в сознании.

В минуты всеобщего смятения, последовавшего за исчезновением последнего подарка, Мордекай Тремейн успел быстро, внимательно и, как надеялся, незаметно осмотреть место преступления и увидел на ногах убитого резиновые сапоги. Их скрывала длинная шуба, но Тремейн слегка приподнял полу и обнаружил на полу мокрое пятно. Влажная линия тянулась к французскому окну.

Отпечатки ног Роджера Уинтона выделялись отчетливо, поскольку молодой человек слишком спешил, чтобы думать о налипшем на ботинки снеге. Вскоре снег растаял и превратился в лужицы. Выплывшая из-за облаков луна осветила холодную белизну лужайки, нарушенную тремя цепочками следов.

Определить без дополнительного осмотра было нелегко, но Тремейну показалось, будто две пары ног шагали к дому, а одна спешила в противоположном направлении. Все три линии обрывались на террасе.

Мордекай Тремейн поднял руку, чтобы поправить вечно сползавшее пенсне, и воспользовался возможностью мельком взглянуть на окружающих. Под руководством Флеминга, безупречного даже в пижаме и халате и не утратившего величия перед лицом убийства, принесли подносы с кофе. Поначалу то один, то другой из измученных членов компании произносил пару слов, однако усталость брала свое и вскоре стихли даже случайные замечания.

Время от времени в комнате появлялся констебль, и следующий свидетель отправлялся на тягостную встречу с суперинтендантом. Беседы тянулись долго. Несмотря на поздний – или ранний – час, Кэннок никуда не спешил. Тремейн решил, что офицер рассуждает справедливо: если люди не ленятся убивать друг друга в неурочное время, то пусть безропотно принимают результаты своих поступков.

Столь рьяный исследователь человеческой натуры, каким, несомненно, был Мордекай Тремейн, с профессиональным вниманием наблюдал, как уходил и возвращался каждый из обитателей дома. Почти все старались выглядеть равнодушными, отчаянно стремились показать, что им нечего скрывать и, следовательно, нечего бояться.

Только что вернулся с допроса Эрнест Лорринг. Едва он появился в дверях, все взгляды тотчас устремились в его сторону. Профессор прошел к своему креслу с таким видом, словно не замечал, что товарищи по несчастью не только пристально смотрят на него, но и стараются уловить в выражении его лица следы замешательства или хотя бы смущения. Нет, ученый не вызывал особого подозрения. Обостренное внимание встречало и остальных. Тремейну показалось странным, что все, кто уже прошел собеседование, предпочли вернуться в переполненную комнату, к обескураживающим вопросительным взглядам, и никто не поднялся к себе в спальню, чтобы наконец-то лечь в постель и уснуть. Суперинтендант Кэннок не собирался вызывать свидетелей во второй раз. Выслушав каждого, он говорил, что больше не нуждается в его показаниях – по меньшей мере до утра.

Никто не хотел уходить первым, словно боялся, что в его отсутствие произойдет нечто важное, и не мог смириться ни с подобной возможностью, ни с одиночеством. Но почему? Мордекай Тремейн снова посмотрел по сторонам. Невозможно, чтобы все были замешаны в убийстве. Во всяком случае, маловероятно. Так что же связывает этих людей?