Убийство на улице Дюма

Полик принял кружку, сказал по-английски «cheers!» и сделал первый глоток.

– Опера, – сказал он.

– Подходящий для нее город, – согласился бармен. Снова посмотрев на Полика, он подался ближе, положив локти на стойку. – Вот там я вас и видел, значит.

– Вам тоже так казалось? – спросил Полик. – На оперном фестивале?

– Non, le conservatoire[49].

– Вот оно что! – Полик ткнул пальцем в сторону бармена. – Так вы тоже из родителей?

– Да уж не из учеников, черт побери, – улыбнулся бармен. – Мой пацан на фортепьяно играет.

– Не Матье, случайно?

Лея Полик взахлеб рассказывала о тринадцатилетнем пианисте, который не только экзамены сдает на раз, но еще и ас на скейте.

– Он. – Бармен протянул руку. – Патрик. Матье у нас в семье звезда. А двое других моих пацанов – просто малолетние хулиганы.

– Бруно, отец Леи Полик. Она поет.

Они пожали друг другу руки, и бармен спросил, нахмурясь:

– Сегодня вы тут один?

– Он отличный парень, если присмотреться, – ответил Полик, вступаясь за Верлака.

– Вам виднее.

– Так вы нам тогда все рассказали?

– Нет. Ну не люблю я фараонов – никого не хочу обидеть. Но меня здорово прибило новостями про смерть Одри и что вы это считаете убийством.

Собирался вам завтра позвонить, и жена настаивала. Спустимся вниз? На улице сейчас холодно стоять.

Полик взял свою кружку, Патрик отвел его в конец бара и открыл дверцу, ведущую на каменную лестницу.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся бармен. – Там ничего, кроме бочек алкоголя да парочки случайных привидений.

В погребе было сыро, пол покрыт конденсатом.

– А правда, что в Эксе все подвалы соединены друг с другом? – спросил Полик.

– Мы нигде хода не нашли, но его могли заложить еще в незапамятные времена. – Патрик достал сигареты, предложил Полику, тот отказался. – Я вам вот чего не сказал: Одри, когда еще была жива, несколько раз сюда приходила с одним пацаном, которого я не знаю.

– Пацаном? – переспросил Полик, стараясь скрыть свой интерес.

– Да, лет за двадцать, такой ботаник с виду. Странно было вот что: она его будто боялась.

Полик кивнул:

– А описать пацана вы можете? Она его не представила?

– Нет, не представила. Она его прятала в углу, что тоже настораживало. Вообще-то она всегда со мной разговаривала, но только не когда была с ним. Описать, говорите? Хороший вопрос. Я ведь вроде как знал, что вы еще придете с тем пижоном-судьей, и копался в памяти, пытаясь сообразить, как же он выглядел, но вот одно только слово всплывает – «ботаник».

– Если я фотографии принесу, узнаете его?

– Может быть. Приходите завтра после четырех.

– А больше она ни с кем сюда не ходила последнее время?

Патрик загасил сигарету о каменный пол.

– Ну, вообще-то был еще один, но вряд ли он вас заинтересует.

– Почему?

– Да потому что он безвреден. В инвалидном кресле ездит.

Глава 35. Ex-voto [50]

– Тут так зелено, так мирно. Очень легко представить себе здесь святого Франциска, – сказала Марин, остановившись на обочине.

Верлак налетел передним колесом на заднее колесо Марин.

– Предупреждай, когда останавливаешься, – недовольно попросил он.

Марин обернулась и засмеялась:

– Не ушибся?

Верлак достал из кармана отглаженный платок и промокнул лоб.

– Не понимаю, как человек может по доброй воле ездить на такой штуке. Никогда бы не поверил, что седло может быть настолько неудобным.

– Зато мы выглядим как туристы, в чем и заключается наша цель. Особенно ты со своей сигарой.

Велосипеды они взяли напрокат в гараже, где сдавали в основном мопеды и мотоциклы – Марин заметила его по дороге в город. Сверившись с мишленовской картой, они решили выбрать южную дорогу в Беванью – небольшой местный проселок вместо забитого шоссе С-316, ведущего через северозападный угол Фолиньо.

– Та старуха на скамейке определенно сказала к югу от Фолиньо.

– Мы всегда можем свернуть и выйти опять на С-316, – сказал Верлак, глядя на карту. Вздохнув, он добавил: – Сам не верю, что мы это делаем. Сколько нам ехать до Беваньи и обратно?

Марин прикусила губу и посмотрела на карту.

– Километров четырнадцать.

Она убавила несколько километров.

– Это порядка девяти или восьми миль. Выполнимо, но вернемся мы затемно. Ну, что ж, дорогая, веди.

Марин считала это чудачеством Верлака: будучи воспитанным во Франции, он всегда расстояние считал в милях, как англичанин.

– Крикни, если надо будет остановиться, – произнесла она, начиная крутить педали и улыбаясь. Почувствовав запах дыма, развернулась: – Было бы легче, если бы ты не курил!

– Что так трудно, что этак. Но я хотя бы удовольствие получу от этого.

Марин засмеялась:

– Ладно. Когда ты пыхтишь сигарой, это увеличивает наше сходство с туристами.

Они поехали дальше. Марин останавливалась, чтобы фотографировать пейзажи.

– Смотри, какие там виноградники, – сказала она в один из таких перерывов. – Уже краснеют. – Она показала на маленький шпиль, выглядывающий из чащи деревьев. – Часовня! Знаю, знаю, у нас нет времени.