Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках

Ораторское искусство сильно воздействует на человеческий ум. Роджер знал все эти краснобайские приемы, которые теперь сэр Чарльз по привычке отрабатывал на членах Клуба. Роджеру казалось, что, произнося «леди и джентльмены», сэр Чарльз еле удерживается, чтобы не прибавить «присяжные заседатели». Этого вполне можно было ожидать, потому что сэр Чарльз наверняка имел обоснованную версию, в которой не сомневался, и излагал ее в наиболее естественной для него манере, отработанной многолетней судебной практикой. Так что не велеречивость сэра Чарльза раздражала Роджера.

Его раздражало другое. Он и сам постарался обнаружить след зверя и теперь убедился, что искал его прямо в противоположном направлении, чем сэр Чарльз. Но будучи твердо убежден в том, что именно он, а не сэр Чарльз, взял верный след, Роджер поначалу даже подсмеивался над тем, как сэр Чарльз вился вокруг своей добычи. Но, удивительное дело, риторика сэра Чарльза с ее дешевыми, по мнению Роджера, штучками посеяла в нем некоторые сомнения.

Может быть, причиной тому была не только риторика сэра Чарльза? В его разглагольствованиях мелькали весьма существенные факты. И каким бы напыщенным старым болтуном ни был сэр Чарльз, дураком его не назовешь. Роджер почувствовал, что обескуражен, потому что его собственная добыча – и он это признавал в глубине души – не так–то просто шла в руки.

А когда сэр Чарльз перешел непосредственно к изложению своей версии, Роджер совсем огорчился.