Убийство на верхнем этаже

Альфред Теннер, кондуктор автобуса, увидел бегущего человека из окна автобуса, следовавшего по Юстон-роуд. Человек появился сразу за Плэттс-стрит и бежал в направлении Уоррен-стрит-стейшн; автобус ехал быстро, но человек некоторое время держался вровень с ним, и кондуктор хорошо его рассмотрел, поскольку подумал, отчего тот не впрыгнет в автобус, если так торопится; бегущий был без шляпы и старательно отворачивал лицо в сторону тротуара; телосложения хрупкого; одет в костюм из синей саржи, вполне приличный, но поношенный, плаща на нем не было, это точно; когда автобус обогнал бегуна, кондуктор рассмотрел его лицо, бледное, перекошенное от физического напряжения; как выразился свидетель, формулируя свои впечатления, это был «джентльмен, доведенный до точки»; дышал тяжело и, очевидно, был на пределе; свидетель наблюдал за ним, пока тот не свернул вниз по Тоттенхем-корт-роуд; примерное время — 1.32. (Примечание: свидетель — человек неглупый, наблюдательный, достойный доверия.)

Постовой-регулировщик Х-1158 Эдвард Лофти находился на посту на перекрестке Юстон-роуд, Тоттенхем-корт-роуд и Хампстед-роуд. Движение было еще оживленным. Увидел бегущего человека. Медленно, до крайности изможденный, тяжело дыша, тот бежал вдоль Юстон-роуд по направлению от Юстон-стейшн; на Тоттенхем-корт-роуд он свернул; телосложение хрупкое; без шляпы, синий костюм, без плаща, лица разглядеть не удалось; на пиджаке правый карман вздут; примерный рост пять футов восемь дюймов; безусловно, не рабочий, скорее клерк; двигался как человек молодой, но усталый; приблизительный возраст — не больше тридцати; точное время — 1.30; свидетель подумал, что бегущего надо бы остановить, но решил, что движение слишком интенсивно, чтобы можно было оставить пост, пренебрегая опасностью. Черт бы побрал этого недоумка. — Морсби сбился на неофициальную лексику.

— И вы хотите сказать, что все эти показания относятся к одному человеку? — спросил Роджер. — Два последних сходятся, но другие!

— Это вечная история. — Морсби был лаконичен. — Чаще всего нам везет еще меньше: редко попадается свидетель столь надежный, как этот кондуктор, не говоря уж о нашем брате полицейском.

— Значит, свидетель видел, как он перелез через стену. Это хорошо. Есть какие-нибудь следы?

— Да. Место, где он перелезал, нашли легко, но, увы, ничего полезного.

— И вы считаете, что эти показания — то есть те из них, которым можно доверять, — соответствуют данным Джима Уоткинса? Если я правильно запомнил его имя?

— Да, вполне. Он такой невысокий, аккуратненький. Вы бы приняли его за старшего продавца Из дорогого магазина.

— Что ж, это приятная новость. А как с обыском? Появилось что-нибудь интересненькое?

— Увы, ни полпенни. Обшарил до нитки. Так что нет, ничего не нашли. Даже завещания.

— О? Значит, наследует племянница. Везучая девочка. Или все-таки есть старший брат? Я полагаю, вы нашли ее?

— Да, она живет в районе Теобалд-роуд. Секретарша. Нет, братьев нет, она единственный отпрыск. Но что касается наследства… — Морсби пожал плечами.

— А что такое?

— Ну, она, видите ли, заявила, что не примет его. Буквально. Не знаю, могут ли ее принудить юристы. Говорит, что никогда не видела тетку и то, что слышала о ней, заставляет радоваться, что знакомство не состоялось. Говорит, что уверена: тетка и не собиралась оставлять ей свои деньги и что где-то обязательно должно быть завещание; но даже если все отписано ей черным по белому, все равно она не возьмет ни пенни; не хочет оказаться в долгу, даже перед покойницей, перед человеком, который так гнусно обошелся с ее отцом; и на этом точка, — заявила она.

— Так-таки точка? — с живым интересом спросил Роджер.

— Похоже, что так. Она показалась мне чрезвычайно решительной молодой леди. Я постарался уговорить ее пока что присмотреть за теткиными вещами, квартирой и прочим, и на это ушла уйма высокопарных слов о долге, о моральных обязательствах и бог знает еще о чем, так что она занялась этим, пока, по ее словам, не объявится законный наследник.

— Чистая мелодрама, — прокомментировал Роджер. — Интересная девица эта мисс Барнетт-младшая. Если бы кто-то мне неизвестный, судя по всему весьма неприятный, помер и оставил при этом двадцать тысяч фунтов, я бы не стал разглагольствовать на высокие темы. Я бы от души порадовался. А вы?

— И я тоже, сэр. Но, знаете, о вкусах не спорят. А мисс Стелла Барнетт производит впечатление весьма независимой леди.

— И возбуждающей любопытство, — задумчиво проговорил Роджер. — Хотел бы я с ней познакомиться. Молодая женщина, способная махнуть рукой на двадцать тысяч фунтов, может оказаться мне очень кстати.

Бессердечного, как все сочинители, Роджера привлекали неординарные и своеобразные натуры, дабы использовать их в своих романах, и можно лишь удивляться, как редко ему удавалось отыскать что-то действительно нетривиальное или на худой конец хотя бы любопытное.