Убийство на верхнем этаже

Соседка мисс Барнетт по этажу решилась в конце концов постучать ей в дверь. Не дождавшись ответа, она поделилась своими опасениями с консьержкой, которая вызвала констебля. Констебль, человек рассудительный, прекрасно представлял себе неприятности, которые могут ждать полицейского, если он без приглашения, хотя бы и с наилучшими намерениями, нарушит неприкосновенность обиталища лондонца. Прежде чем что-то предпринять, он вызвал сержанта — свое непосредственное начальство. Вдвоем они взломали дверь и нашли хозяйку квартиры на полу в спальне мертвой, а квартира выглядела так, словно по ней промчался табун: вещи разбросаны, мебель перевернута, подушки вспороты — в общем, бедлам.

— Ага, — понимающе протянул инспектор Бич. — И веревка из окна, так?

Роджер понял, что инспектор перебирает в памяти имена тех преступников, которые имеют обыкновение переворачивать все вверх дном в ограбленных квартирах, тех, кто пользуется веревкой, чтобы забраться в квартиру или выбраться из нее, и тех, кто применяет силу, будучи застигнутым врасплох. На месте обнаружатся и более мелкие детали почерка убийцы, и каждая такая деталь извлечет из памяти инспектора целый список имен. Когда одно и то же имя проскочит в каждом из списков — убийца найден. Так просто разрешаются загадки, с которыми, как правило, имеет дело Скотленд-Ярд, — в отличие от тех, кои выдумывают про сыщиков хитроумные сочинители романов.

Дальше все пошло обычным порядком. Энергично выставив из квартиры позеленевшую от пережитого консьержку, сержант оставил у входа констебля, без особой спешки, поскольку жертве уже не поможешь, послал за врачом, которого можно найти поблизости, а сам направился к телефону и позвонил сначала окружному инспектору, а потом прямо в отдел уголовного розыска, изложив суть дела в кратком, но исчерпывающем рапорте, так что те, кому он докладывал, сразу поняли, каких экспертов прислать на место преступления, и через двадцать минут после взлома двери уголовный розыск во всей своей мощи был налицо.

Кроме четырех привезенных Морсби специалистов, не считая Роджера, в тесной квартирке находились: частный врач, приведенный посыльным, окружной инспектор и еще один констебль. Полицейский врач прибыл двумя минутами позже. Итого, включая Роджера, двенадцать человек. Однако неразберихи не было. Никто не наступал друг другу на пятки, каждый знал свое дело и либо делал его, либо ждал своей очереди.

Один констебль охранял дверь в квартиру, второй был поставлен у парадной с приказом впускать только жильцов; местный сержант на лестничной площадке ожидал распоряжений вместе с дактилоскопистом, чья очередь еще не пришла; сержант Эффорд проводил миссис Бойд, консьержку, в ее собственную квартиру на первом этаже, чтобы сначала ее успокоить, а потом выудить из нее, с искусством, усовершенствованным долгой практикой, все, что она может рассказать о покойной: ее привычки, характер, образ жизни и вообще все, что вспомнит; инспектор Бич с порога разглядывал гостиную, не входя в нее, потому что ее еще предстояло подвергнуть осмотру; врачи тихо переговаривались в передней, куда явившийся первым коротконогий, краснолицый доктор Экинхед ретировался после предварительного, поспешного и поверхностного осмотра тела под наблюдением окружного инспектора, следившего затем, чтобы врач, не дай Бог, не изменил положение тела неосторожным движением; сейчас окружной инспектор находился в спальне, где Морсби командовал фотосъемкой, каковая в наше просвещенное время является первым этапом всякого серьезного расследования; а Роджер, ощущавший себя очень и очень не на месте, все-таки был рад, что отложил обед, и топтался в дверях спальни, стараясь присутствовать всюду одновременно.

Посреди спальни кучкой тряпья на полу лежало маленькое тело сухопарой женщины с таким выражением мертвого лица, что Роджер старался не смотреть.

Как только фотографии были сделаны, Морсби пригласил врача заняться телом под присмотром того же окружного инспектора, а сам повел фотографа подругам комнатам, показывая по пути, какие подробности ему бы хотелось запечатлеть. Отправив фотографа проявлять пленку, старший инспектор вошел в гостиную.

— Я только погляжу, что здесь и как, — добродушно сказал он инспектору Бичу, — а там уж и вы можете приступать.

Роджер, в свою очередь, с порога с любопытством наблюдал за действиями профессионалов.

Похоже, старший инспектор Морсби не любил перепоручать подчиненным дела, с которыми вполне мог справиться сам. Опустившись на свои начальственные колени, похожий на добродушного моржа, он, пыхтя, ползал по полу, быстро, но внимательно разглядывая каждый дюйм не слишком чистого ковра. Не будь дело так серьезно, Роджер бы улыбнулся, глядя на это зрелище.

Поднявшись наконец на ноги, Морсби кисло поглядел на свои грязные ладони.

— И ничего взамен, — сообщил он, отряхивая колени. — Ни следочка. Ни крошки грязи. А между тем нынче такой сырой октябрь.

— Ну, то, что на этом ковре не видно грязи, неудивительно, — заметил Роджер.