Убийство на верхнем этаже

Роджер откинулся на спинку кресла и засунул руки в карманы брюк.

— Аугустус Уэллер, — пробормотал он. — Френсис Кинкросс, Джон Бэррингтон-Брейбрук, Лайонел Эннисмор-Смит. Интересно, кто из них проделал все это?

Глава 6

Роджер — в халате — наслаждался жареной камбалой. Чашка кофе исходила ароматным паром. Мистер Шерингэм завтракал. Он был глубоко убежден, что существеннейшее преимущество писательского положения заключается в том, что человек волен завтракать в халате когда вздумается и не торопясь, и никто — если ты, конечно, холостяк — никто не вправе тебе это запретить. Это все, что осталось нам от здорового гедонизма, и этот, разумеется, пережиток невыносимо раздражает тех стоиков, кои ежедневно и в ужасное время — восемь тридцать утра — выходят к семейному столу при полном параде и весь оставшийся день таят на дне души гордость этим актом жестокого смирения плоти.

По давней привычке кофейник служил опорой для развернутой газеты, однако, пробежав глазами заголовки и поспешно изучив заметку «Квартирное убийство на Юстон-роуд», уже перекочевавшую на страницу новостей второй свежести, Роджер больше не дарил газету своим вниманием. Когда его захватывало дело, будь то прикладная психопатология, отравление или убийство, он больше не мог думать ни о чем, не имеющем отношения к этому делу, — и, кстати, именно потому и достигал успеха: сосредоточенность, пусть узкая и односторонняя, свое берет. В настоящий момент дело «Монмут-мэншнз» захватило его целиком.

Вот почему со смятением, граничащим с паникой, Роджер встретил принесенную Мидоузом весть о том, что явилась молодая леди, называющая себя новой секретаршей мистера Шерингэма, и желает видеть его немедленно.

— Немедленно? — эхом отозвался Роджер. — Она так и сказала: немедленно?

— Да, сэр. — Мидоуз хранил невозмутимость.

— Ну, немедленно она меня не увидит.

— Разумеется, сэр.

Острому слуху Роджера ответ Мидоуза показался недостаточно уверенным.

— Она не может увидеть меня немедленно, ведь правда, Мидоуз? — опять поинтересовался он.

— Ну конечно, нет, сэр, — успокоил его Мидоуз. Оба доблестных мужа вперились друг в друга, и перед взором каждого витал один и тот же образ — образ мисс Барнетт-младшей. Во взоре Мидоуза читался вопрос, который его губы никогда б не отважились выговорить: «Зачем, сэр, о, зачем, мой добрый хозяин, вы это сделали?» И взор Роджера вторил: «Зачем?»

— Как вы с ней поступили? — произнес он вслух.

— Я провел ее в кабинет, сэр, и попросил подождать.

— Попросили? И она послушалась?

— Не могу сказать, сэр. Я сразу вышел, сэр.

— Ага. Ну… — Роджер лихорадочно соображал. — Послушайте, Мидоуз, вы вот что… Вы пойдите и скажите ей, что я не в состоянии диктовать сегодня. Я… я очень занят другими делами, очень важными. Просто скажите ей это, ладно?

— Очень хорошо, сэр.

Роджер проводил его вздохом облегчения. Но ход мысли был нарушен, а завтрак закончен. Он выждал минуту-другую, чтобы его новая секретарша успела уйти, и пошел в спальню одеться.

Только когда он уже завязывал галстук, в нем шевельнулось, укрепилось и расцвело подозрение: где-то слабо стучала пишущая машинка, почти явственно ощущалось, будто она стучит у него в кабинете. Роджер надел жилет, пиджак и отправился посмотреть. Тихонько приоткрыв дверь кабинета, он был вознагражден зрелищем единственной в своем роде верности долгу: за маленьким столиком у противоположного окна сидела мисс Барнетт-младшая, без пальто и шляпки, и трещала на его машинке так, словно он и не отпускал ее сегодня с работы. Роджер застонал про себя, предчувствуя грядущие неприятности.

Он постарался тихонечко прикрыть дверь, но, видно, недостарался. Прежде чем он успел сделать два осторожных шага по коридору, дверь широко распахнулась и ясный голосок окликнул его — живой, свежий, утренний голосок Исполнительной Секретарши.

— Доброе утро, мистер Шерингэм. Не могли бы вы зайти на минутку? Вы, — любезно прибавила мисс Барнетт-младшая, — вы мне не помешаете.

— Благодарю вас, — сказал Роджер и пошел за ней следом.

— Мне передали, что вы слишком заняты сегодня, чтобы диктовать, поэтому я решила — займусь перепечаткой. На вашем столе я нашла эти бумаги. Верно ли я поняла, вы оставили их мне для перепечатки?

— Бумаги? — слабо переспросил Роджер. Он поглядел на аккуратную стопку возле машинки и тут же отчаянно схватил ее, как, бывает, хозяин выхватывает у щенка полупрожеванный воротничок — и совершенно напрасно, сам ведь знает: никогда уже воротничку не быть таким, как прежде. Это были его заметки, предназначавшиеся для досье «Тайна „Монмут-мэншнз“».

Вчера вечером он как раз их просматривал.

И, видимо, забыл убрать в папку перед тем, как отправиться спать.

— Вы прочли это? — сурово, как ему показалось, осведомился он.

Мисс Барнетт на его суровость никак не прореагировала.

— О да, я вполне разобрала. Наверно, вам действительно нужно, чтобы было так много вставок и поправок? Это, знаете ли, очень осложняет работу. Но в целом да, мне кажется, я вполне справляюсь.

Роджер сглотнул что-то, застрявшее в горле.

— И до каких пор?