Убийство на водах

– Доченька, зачем же ты все это натворила? Леночки нет, папа умер… что ж я теперь… совсем одна останусь?

– Who is this old dame?[41] – визгливо выкрикнула Эмили и, поднявшись, собралась удалиться, но дорогу ей преградил капитан Круше. Улыбаясь, он проговорил:

– Я смотрю, мадам, вы хотите поиграть со мной в идиота?

Неожиданно вмешался мистер Браун. Он шагнул навстречу полицейскому и гневно выпалил:

– What is going on?[42]

Капитан вынул из кармана карточку-удостоверение, и, сунув документ под нос американцу, приказал:

– Сядьте, милейший! Пока я вас не арестовал!

Опустившись в кресло, тот изумленно посмотрел на старушку и вымолвил:

– What are you doing here mother Anny?[43]

– Вот и слава богу! – облегченно вздохнул Ардашев. – Вот и признали. А вы присаживайтесь, госпожа Лаврова. Беседа с дочерью будет долгой и непростой. Позвольте я поясню. Некоторое время назад, когда капитан Круше кратко обрисовывал мне дело покойного ныне «провидца», из его уст прозвучала девичья фамилия погибшей жены Фартушина – Елены Юрьевны Лавровой, уроженки Казани. Мне не оставалось ничего другого, как послать запрос в тамошний адресный стол и среди полутора десятков Лавровых отыскать присутствующую здесь Анну Кузьминичну – вдову известного фабриканта. Но это было все намного позже, а сначала все казалось сложным и весьма запутанным. Прежде всего с толку сбивал сам Фартушин. Я, признаться, уже готов был уверовать в его сверхчеловеческие возможности, но, к счастью, обратил внимание на бумагу.

– Бумагу? – переспросил Стильванский.

– Да, Куприян Савельевич. Ведь даже вы – главный врач психиатрического отделения ведете записи на простой почтовой бумаге, а безумец живописал на дорогой веленевой! Да откуда, скажите, она у него могла оказаться, если не с «Метрополя», где в каждом номере имеются бювары с письменными принадлежностями высочайшего качества? И по поводу цветных карандашей тоже довольно сомнительно… Собственно тогда я и заподозрил, что кто-то ему передает эти художества. Но кто? И как? Согласитесь, с самого начала было непонятно: что может связывать сумасшедшего, историю которого уже все давно забыли, и дерзкие и хладнокровные убийства с брошенными подле трупов картами? Здесь мне неоценимую помощь оказала аккуратность доктора Стильванского – я имею в виду дневники наблюдений за Фартушиным. Помните, Куприян Савельевич, – адвокат повернулся к врачу, – там фигурировали слова: «угадал», «соник», «плие»… А ведь это все термины карточной игры – штоса. Вот поэтому-то я и решил попробовать с ним пометать. Естественно, что вместо денег мы использовали обычные бумажки с цифрами, но самое поразительное – умалишенный человек играл исключительно грамотно! И тогда я сделал вывод, что если он может соблюдать правила штоса, то наверняка в состоянии выполнять чьи-либо указания. А вот повторить за мной написание простой цифры бывшему нотариусу оказалось не под силу, не говоря уже об изображении сердца – знака червей. И чем больше я наблюдал за ним, тем больше приходил к выводу, что он не мог отравить свою несчастную жену. Но кто же тогда это сделал?

– Скорее всего, Леночка покончила с собой, – упавшим голосом вымолвила Анна Кузьминична. – Афоня слабый, нет это не он…

– Этого мы уже никогда не узнаем, – огорченно вздохнул Боголепов.

– Мою сестру убили. Это убийство произошло здесь, на водах, десять лет назад, – холодно произнесла Эмили. – И неважно, сама ли она выпила яд или ей его подсыпал негодяй муж, какая разница? Время пришло и всем воздалось по заслугам. – Она закусила губу, с трудом стараясь сдерживать эмоции, которые так и рвались наружу сквозь маску ледяного спокойствия.

– Вы признаете свою вину? – спешно подсуетился судебный следователь.

– Нет. И больше не надейтесь услышать от меня ни слова.

– Как же так, Милочка? Как же так? – расплакалась мать. Ее потерянные глаза дико бегали, словно у помешанной.

– Но как удавалось такой молодой особе настолько точно определять карточных жуликов? – в изумлении взмахнул руками Круше. – Ведь она ни разу не ошиблась!

– Хотелось бы, чтобы на этот вопрос ответила непосредственно миссис Браун, однако заранее предвижу отказ и потому попытаюсь это сделать сам. В принципе, распознать шулера не так уж и сложно: его глаза, мимика, расчетливый взгляд, мелькающий во время притворной улыбки, манера метать, нереальное везение, ну и такие обычные штучки, как сдача карт над серебряным портсигаром или даже некоторые едва заметные мелкие оплошности при передергивании, подтасовке… К тому же не забывайте, что женщины – лучшие физиономисты.

– Ну а Матушкин? – удивился капитан. – Откуда она могла знать, что именно он стрижет купоны со всех шулеров? – Он бросил взгляд на Эмили. На ее лице не дрогнул ни один нерв. Дама была абсолютно спокойна и смотрела прямо перед собой, как будто на стене висел экран синематографа.