Убийство напрокат

Бывали и еще более замечательные проявления ЗСИ. Например, однажды Надежда Николаевна со своей подругой Алкой Тимофеевой зашла посидеть в маленькое уютное кафе, и следом за ними в этом кафе появилась симпатичная молодая женщина с хорошенькой маленькой собачкой. Собачка была как игрушечная, хозяйка даже не спускала ее на пол, носила под мышкой, как сумочку, а в кафе сразу усадила на свободный стул и стала кормить миндальным пирожным. Надежде эта собачка до того понравилась, что она подошла и спросила у девушки, что это за порода. Девушка с заметной гордостью сообщила, что это — чихуахуа, древняя мексиканская храмовая порода. А сама «древняя мексиканская храмовая» зарычала совсем как настоящая собака — видимо, вообразила, что Надежда Николаевна собирается отнять миндальное пирожное.

Так вот, не прошло после встречи в кафе и двух дней, как Надежда повстречала на улице свою давнюю знакомую Лизу Воробьеву, коллегу по прежней работе. Лиза вела на поводке симпатичную мальтийскую болонку и ругала ее последними словами. Болонка при этом имела чрезвычайно виноватый, но в то же время довольный вид.

— Ах ты, развратница! — восклицала Лиза, не обращая внимания на веселящихся прохожих. — Ах ты, потаскуха маломерная!

— Лиза! — изумилась Надежда Николаевна. — За что ты на нее так сердишься?

— Глаза бы мои на эту шалаву не глядели! — припечатала Лиза и рассказала историю грехопадения своей болонки.

Оказывается, Лизина собачка — очень породистая, и Воробьева буквально на днях собиралась первый раз вести ее к замечательному жениху, красавцу и чемпиону мальтийской породы. И были бы у нее прелестные породистые щеночки. Но эта развратница — Лиза кинула на смущенную болонку гневный взгляд — недотерпела до своего породистого жениха, выскользнула на прогулке из ошейника и, пока хозяйка ее искала, успела согрешить! Причем софешила, разумеется, с кобельком совершенно другой породы! Есть такая порода — чихуахуа…

— Знаю, — машинально подтвердила Надежда, — древняя мексиканская храмовая собака…

— Все-то ты, Надя, всегда знаешь, — с некоторым недовольством проговорила Лиза, — ничему-то ты не удивляешься… Но ты представляешь, какие у этой проститутки будут щенки?

— Не представляю, — честно призналась Надежда.

Она действительно не представляла, какие щенки могут появиться в результате преступной страсти мальтийской болонки и чихуахуа.

— Можешь мне поверить — они будут ужасны! — трагическим голосом заявила Лиза Воробьева и потащила маленькую грешницу дальше, непрерывно повторяя:

— Потаскуха! Развратница мелкокалиберная!

Так что никаким совпадениям Надежда Николаевна не удивлялась.

— Ну давай рассказывай, — обратилась она к соседке, — всю правду выкладывай, что у тебя с тем мужчиной, как его? Сергей Иванович?

Что у тебя с ним было?

— Вот как раз лично у меня с ним совершенно ничего не было! — горячо заговорила Валентина. — Даже обидно от тебя, Надежда, такие возмутительные намеки слышать!

— Да я ничего такого… — мигом стушевалась Надежда, испугавшись, что Валентина сейчас обидится и уйдет, ничего не рассказав.

Действительно, Валентину никак нельзя было заподозрить в разных амурах — вся жизнь ее была плотно заполнена одним-единственным человеком, ее сыном Денечкой.

— Значит, работала я в школе… — начала Валентина.

— Ты? — не удержалась Надежда. — Ты?

В школе? И что же ты там преподавала?

— Ну я тебя умоляю! — отмахнулась Валентина. — Ну что ты все время перебиваешь!

Ну домоводство я преподавала, а что?

— А ты что — шить умеешь? — изумлению Надежды не было границ. — И готовить?

— Ну да, и неплохо…

У Надежды на языке вертелись ехидные вопросы, отчего же тогда, умея шить, Валентина вечно ходит в халатах, как будто у нее нет больше никакой одежды, и отчего муж Валентины такой худой и заморенный, если жена хорошо готовит? Но она вовремя прикусила язык.

— Значит, работала я в школе, — продолжала соседка, — а Сергей Иваныч был там директором…

— Фамилия есть у него? — прервала Надежда, сообразив, что такими темпами они до вечера не справятся.

— Есть, а как же, Лунгин Сергей Иванович.

— Номер школы какой? — деловито спрашивала Надежда.

— Пятьсот четырнадцать, Калининский район, мы раньше там жили, — отрапортовала Валентина. — Только он там больше не работает…

— А что случилось? Уволился?

— Ой, Надя, там такое случилось, что просто не рассказать! — Валентина всплеснула руками. — Это душераздирающая история! То есть я, конечно, подробностей не знаю, потому что я к тому времени из той школы ушла…

— Говори по порядку, — потребовала Надежда.

— Ну что, проработала я там год, школа близко от моего дома была, очень удобно, и народ вроде ничего себе подобрался… Ну сама понимаешь, какой спрос с учительницы домоводства? Считается, что этот предмет самый несерьезный. Так что я ни с кем не конфликтовала, и ко мне никто не вязался. И с директором, сама понимаешь, я почти не сталкивалась, у меня свое дело, у него — свой кабинет.