Убийство не берет отпуска

— Я так и подумал, что это твоих рук дело, Майкл, — сказал он, вылезая из машины. — Я слушал о случившемся по радио.

Шейн смотрел вслед санитарной машине, его лицо совершенно ничего не выражало.

— Марта? — спросил Мэллоу.

— Да-а, — угрюмо протянул детектив и с усилием повернулся к исковерканному велосипеду. — Бриллианты. В раме.

— Ну и ну! — воскликнул Мэллоу. — Не сомневался, что ты доведешь дело до конца, особенно когда речь зашла о больших деньгах.

— Что? — спросил Шейн, потом вскинул голову. В одно мгновение чувство подавленности пропало. Все встало на свои места.

— Взгляни-ка на добычу, Джек. Двадцать процентов от ста двадцати тысяч…

Мэллоу презрительно покосился на него:

— Откуда ты взял эту цифру?

— Альварец жаловался, что он столько потерял, когда его ударили по голове.

— Ну, это «оптовая» цена, как ты понимаешь. Мы передадим камни на аукцион и получим почти рыночную стоимость. Что-то около четверти миллиона, если не больше, раз он рассчитывал на сто двадцать.

Он пошел за велосипедом.

— Но я должен тебя сразу же предупредить: тебе придется поделиться.

Шейн буквально подпрыгнул:

— Что значит «поделиться»? Все было сделано мною. Стреляли в меня, а не в тебя.

— Я говорю не о себе. Я буду и впредь получать свое скромное жалованье на протяжении последующих двадцати лет, когда смогу выйти на скромную пенсию… Но есть один тип по имени Повис…

— Повис? — удивился Шейн. — Человек, уверявший меня, что собирает материал для диссертации?

— Доктора антропологии получают даже меньше, чем люди, работающие на правительство США, насколько мне известно. Возможно, конечно, что он одновременно хорошо проводил время, но деньги ему не помешают, а он их заработал.

— Великий Боже! — воскликнул Шейн, хлопая себя по бедрам, потому что многое для него прояснилось. — Он должен был считать меня настоящим мошенником. Но с ним мне не жалко поделиться.

— Он же видел твою физиономию на сообщении о розыске. Что еще он мог подумать? Мы, конечно, неправильно платим за информацию. Когда один из наших осведомителей пронюхивает про контрабандный груз, он старается действовать в одиночку, чтобы одному все получить. Вот Повис и не хотел, чтобы тебя арестовали, потому что ему было выгодно, чтобы вы улетели со Слейтером. В то самое мгновение, когда самолет поднялся в воздух, он мне телеграфировал.

— Но вы же ничего не нашли в самолете, — сказал Шейн. — Каким образом он может получить деньги?

— Тут все зависит от тебя, Майкл, как ты понимаешь. Если Альварец отвертится от обвинения, а я не сомневаюсь, что ему это удастся, он непременно займется прежним занятием. Повис по-прежнему будет находиться на сцене. Я хочу его подбодрить.

Шейн с минуту смотрел на него, потом усмехнулся.

— За мой счет? Ясно. Ну да, я не против.

Потом добавил:

— Я не могу здесь больше торчать. Я должен вернуться на остров. Даже перспектива встречи с Бренноном меня не останавливает.

— Почему?

— Ты забыл, что я в отпуске. Я должен посылать оттуда открытки, загорать и кое-что купить. А потом явиться в Международный аэропорт на соответствующем самолете, чтобы моя секретарша могла встретить меня. Если она узнает, что я вернулся домой досрочно, она свернет мне шею.

— Майкл, ты разыгрываешь меня!

— Нет, я говорю совершенно серьезно, — угрюмо произнес Майкл.

Но жизнь, как давно понял Шейн, полна неожиданностей. В Майами почти миллион людей. Возможность того, что Люси Гамильтон будет проезжать на такси мимо них, была ничтожно мала. Прежде всего потому, что в этой части города она бывала не чаще одного-двух раз в году.

Но случилось так, что Люси обедала у своих друзей, живших по соседству, весь вечер слушала пластинки, а теперь возвращалась домой на такси.

Внезапно она велела водителю остановиться. Когда он затормозил перед «шевроле» Мэллоу, она высунулась из окошечка:

— Майкл Шейн, что вы делаете в Майами?

Ни Мэллоу, ни Шейн не смогли ответить. Они громко хохотали.