Убийство несолоно хлебавши

Возможно, она и права. Быть может, я действительно просто цепляюсь к парню, опасаясь утратить душевное спокойствие, так как есть от чего. Тонкие аристократические черты лица, поразительное сходство с молодым Тихоновым вкупе с атлетическим телосложением легко вскружат голову кому угодно. Вот и сейчас, глядя на обтянутые тонкой трикотажной водолазкой стальные бицепсы, я испытывала легкое возбуждение. Порнографические (практически) снимки Ольшанской ни при чем – они-то как раз производили обратный эффект.

Мне очень хотелось обсудить их с Ильей, но я снова напомнила себе о присутствии Павла. Водитель, став немым, не превратился в глухого. Не говоря уже о том, что его вынужденное безмолвие, уверена, с лихвой компенсируется в другом месте. Пришлось отложить разговор на вечер – плотный график переговоров лишил меня даже минуты свободного времени.

И только вернувшись домой, уютно расположившись у камина с бокалами красного, слушая тишину погрузившегося в ночной сон дома – крайне редкое явление, – мы наконец смогли обсудить адресованное мне анонимное письмо.

– Как думаешь, кто его мог прислать и зачем? – задала я главный вопрос.

– Даже догадок никаких нет.

– Может, это отец Андрея? Тебе удалось что-то про него выяснить?

– Ничего, – в голосе Ганина отчетливо слышались виноватые нотки.

– Хм, я-то думала, ты волшебник.

– А я вот только учусь. Но опять же, зачем это ему? Чего он хочет этим добиться?

– Ты прав. Тогда кто? – Вопрос повис в воздухе, да я и не ждала ответа. – Хорошо, давай сосредоточимся на другом. Ты знаешь, кто на фото?

– Конечно! А ты нет?

– Не-е-ет, – медленно протянула я, делая глоток. Затем поставила бокал на столик и вытянула руки к огню.

– Озябла? – вскинулся как всегда услужливый Ганин.

– Нет, просто хочу размять пальцы, – резко, пожалуй, даже излишне, ответила я.

– Это же Котов!

– Кто такой Котов?

– Ты серьезно?! Котов Сергей Викторович, депутат Госдумы, постоянный эксперт Плахова.

– Как это?

– Ну, знаешь его экспертов. Вот Котов один из них. Специалист по вопросам семьи и брака.

– Ярый поборник нравственной чистоты?

– Само собой. – Ганин усмехнулся. – Не представляешь, насколько ярый. Счастлив в браке лет эдак двадцать пять. Пятеро детей, трое из которых по патриотической традиции грызут гранит науки где-то за границей.

– Ну куда ж без этого. Что еще про него известно?

– Да ничего особенного. Кроме разве того, что он зять губернатора какого-то региона. Собственно, этим и объясняется его головокружительная карьера в политике. Насколько мне известно, административными талантами, как и любыми прочими, Котов не обладает, поэтому место в чиновничьем кресле ему не досталось.

– Будто там требуются какие-то таланты.

– Да нет, – пожал плечами Ганин, – но у Котова, видно, совсем все плохо. А может… Короче, я не знаю – депутатом быть тоже хорошо.

Я кивнула:

– Да уж представляю.

– Ну и вот.

– Так, а с Ольгой нашей у них что?

Илья пожал плечами:

– Об этом мне ничего не известно. У Котова репутация примерного семьянина.

– Это заметно, – усмехнулась я, кивнув в сторону ноутбука, жесткий диск которого хранил документальные свидетельства несоответствия реального образа нарисованному.

– Обычная история. – Ганин потер кончик носа указательным пальцем.

– Как думаешь, эти фото могли стать причиной смерти Ольшанской?

– То есть? Напилась с горя, что пришлось с Котовым спать, и утонула?

Я поморщилась.

– Ну прости. Действительно, неуместный юмор, – извинился он.

– Это да. Тебе лучше не шутить – не самая сильная твоя сторона. Извини. Просто…

И я изложила Ганину терзавшие меня сомнения. В отличие от Коломойского он не отмахнулся, а воспринял рассказ всерьез.

– Действительно, – задумчиво пробормотал он, дослушав рассказ до конца. – Оно-то, конечно, всякое в жизни бывает, но ты права – все это крайне подозрительно выглядит.

– Вот и я про то же! – с жаром воскликнула я, радуясь неожиданному союзнику. – Скажи же!

– Скажу. А что обо всем этом думает твой друг детектив?

– Коломойский? – Будто был кто-то другой. – Ну ты же понимаешь, персики к делу не пришьешь. Аллергия, которая то ли была, то ли нет, это шаткое основание для возбуждения уголовного дела.

– Да, но… чисто по-человечески?

Я замялась.

– Чисто по-человечески я не готова это обсуждать. Прости. Да и не в Максе дело. В конце концов, мы и без него можем справиться.

– Мы?

– Я и… Ты мне поможешь? – Вопрос вырвался непроизвольно.

Ганин не колебался ни минуты.

– Да, конечно, – тихо произнес он, протягивая бокал. Мы выпили, отмечая образование нашего неожиданного союза.

* * *

В жизни Котов оказался таким же, как в телике, – чтобы получить представление о том, с кем мне предстоит иметь дело, я без всякого удовольствия пересмотрела «километры» Андрюшиных программ. Если бы меня попросили охарактеризовать сидящего сейчас передо мной субъекта одним словом, первое, что пришло бы мне в голову, было «самовлюбленный». Однако это бледное и бесцветное определение вряд ли может отразить даже сотую часть того отношения к себе, которое читалось в каждом жесте и движении депутата.