Убийство по-домашнему

Однако Марни словно не слышала моего крика. Она быстро бежала по заросшей травой дорожке, ведущей к бассейну. Через несколько секунд она вообще скрылась из глаз. Дьяволы! Это слово непрерывно звучало у меня в ушах. Мать, Селена, Нэйт — все они дьяволы во плоти, сказала Марни. Марни, которая тоже участвует в заговоре и знает, какие намерения у них по отношению ко мне.

— Привет, любимый! Ты совсем один?

Я оглянулся. Миссис Френд вышла из библиотеки и приближалась ко мне. Её дородная красота расцвела, как сад в разгаре лета. В одной руке она держала небольшую корзинку, в другой — большие садовые ножницы. Кого она напоминает мне в эту минуту?

Одну из Парок? Может ту, которая перерезает нить жизни?

— Я так рада, что вижу тебя, любимый. Я была уверена, что ты вместе со всеми возле бассейна. Давай пойдем в патио. Там значительно прохладнее, больше тени.

Толкая мое кресло по террасе, она не умолкала ни на секунду. Мои нервы были напряжены до предела. Для меня была невыносимой мысль, что эта женщина сзади, которую я не вижу, может в любую минуту воткнуть ножницы мне в спину.

— Мы на месте, любимый! Согласись, что здесь чудесно, правда?

Мы находились в небольшом патио. Вдоль стен стояли горшочки с красными розами. В тени нависающих ветвей перечного дерева была расставлена белая и зеленая садовая мебель.

Миссис Френд направила мое кресло к одному из стульев, на который села. Из корзиночки она достала пряжу и спицы: её белые руки начали двигаться с быстротой молнии. Самым поразительным для меня было то, что все, что делала миссис Френд, было пронизано каким-то покоем и материнской лаской.

— Ну, любимый! — сказала она, поднимая улыбающееся лицо над вязанием. — Как мы себя чувствуем в кресле? Ты не слишком устал?

События, происшедшие в течение последнего получаса, совершенно изнурили меня. Я был убежден, что самый опасный участник заговора — это миссис Френд. Если бы мне только удалось её сломать, весь заговор рухнул бы. Но как? Они была так прекрасно уверена в себе, а я не располагал ничем… кроме мистера Петербриджа.

Я сказал как можно спокойнее:

— Звонил мистер Петербридж.

— О! В самом деле, любимый?

— Да. Адвокат отца.

— Да, Горди, я ведь знаю. И чего же желал уважаемый мистер Петербридж?

— Он просил передать тебе, что приедет завтра после обеда вместе с мистером Моффетом, как и договаривались, если, конечно, у тебя не изменились планы.

— Это замечательно, — улыбнулась она. — Мне не понадобится ему звонить.

Её невозмутимое и полное добродушия спокойствие совершенно вывело меня из равновесия.

— А зачем, собственно, придет сюда завтра мистер Петербридж? — спросил я.

— На собрание, Горди, — ласково ответила она. — У нас ведь завтра собрание Лиги Чистоты «Аврора», а тебе известно, что мистер Петербридж тоже её член. Отец очень настаивал на этом, а ведь отец был весьма выгодным клиентом.

— Значит, завтра здесь должно состояться пленарное заседание Лиги? — спросил я. — Поначалу я понял, что должен явиться только мистер Моффет.

— О нет, любимый! Конечно, вся Лига. — Миссис Френд закончила один моток шерсти и принялась искать в корзинке другой. — Очевидно, я не сказала тебе этого достаточно ясно. Должно состояться торжественное богослужение в честь памяти отца, на котором, естественно председательствовать будет мистер Моффет. Возможно, я не совсем верно назвала это богослужением, так как Лига не является религиозной организацией. Это будет просто что-то вроде торжественного события. Да, именно так я бы это назвала.

— Мистер Петербридж назвал это «испытанием», — сказал я.

— Так оно и есть, любимый. Потерпи, и сам убедишься. Мы все должны стараться быть ужасно, ужасно хорошими. Никакого алкоголя, никаких сигарет. Нельзя оставить на виду даже ни одной пепельницы. Все одеты в черное. Никакого грима… И как можно более набожное, святое выражение лица. Вот, посмотри, любимый, что-то в этом роде!

Она отложила в сторону вязание и напустила на лицо выражение мрачного благочестия.

— Надеюсь, — сказала она, — что тебе удастся настроиться на соответствующий лад, любимый. Тебе еще нужно сегодня немного потренироваться. Лучше всего, если ты будешь думать при этом о чем-нибудь очень гадко пахнущем… например, о дохлой мыши. Я всегда так делаю. — Она глубоко вздохнула. — Но я торжественно клянусь тебе, что это будет уже в последний раз. Послезавтра мы навсегда бросим эту Лигу Чистоты. Дитя мое, если бы ты знал, сколько я из-за нее натерпелась! Знаешь, её члены плохие люди. Впрочем, ты сам в этом убедишься, когда увидишь их. Отвратительные лицемеры. Вся их жизнь — это один большой возмутительный скандал. Я вспоминаю времена в Сэйнт-Поле, когда я отдала бы полжизни за то, чтобы иметь возможность приподнять юбку выше колен и станцевать канкан во время одной из высокопарных проповедей мистера Гебера! Естественно, я никогда на это не отважилась, — с грустью закончила она. — Я всегда очень боялась твоего любимого отца.