Убийство по Фрейду

— Автор письма заявляет, во-первых, что статья, которую ты опубликовала месяц назад в каком-то научном журнале о героинях-американках у Джеймса, была украдена у Дженет Гаррисон. У тебя якобы было мало своих публикаций, и это могло поставить под удар твою карьеру. Вторым пунктом в письме утверждается, что вы с Эмануэлем были любовниками, что ты все еще его любишь и не простила ему женитьбы на Никола, а поэтому ты задумала избавиться от девушки, которая представляла угрозу для тебя. Заодно ты хотела погубить Эмануэля и частично насолить Никола, которую ненавидишь. Далее, в письме указывается, что у тебя нет алиби, что ты знала до мелочей расположение комнат Бауэров и была достаточно близко знакома с девушкой, чтобы, не возбудив подозрений, войти и сесть позади нее. Там есть и другие обвинения в твой адрес, но эти — главные. Ах да, там еще говорится, что ты ограбила комнату Дженет, чтобы не осталось никаких материалов, которыми она, возможно, пользовалась при написании статьи. А сейчас остынь и выслушай меня хотя бы минуту! Все изложенное в письме никак не объясняет, почему ты сначала опубликовала статью, а потом поняла, чем это для тебя чревато, и начала заметать следы. Остальное выглядит достаточно убедительным, и полиция склонна отнестись к этой писанине со всей серьезностью. В полиции также заметили, что ты слишком много времени проводишь в доме Бауэров, возможно, чтобы создать впечатление, что ты их искренний и преданный друг. В полиции знают также и о том, что ты сегодня вечером отправилась на встречу с Фредериком Спарксом. По мнению полицейских, ты опасаешься, что ему кое-что известно, и ты хотела, если это действительно так, выяснить, что же именно.

— Как же они узнали, где я была вечером? Не иначе как от тебя!

— Нет, моя дорогая, я тут ни при чём. Они выудили эту информацию — весьма ловко, должен признаться — из Бауэров.

— Так вот почему ты хотел отправиться со мной на вечеринку!

— Нет, я и сам узнал об этом сначала от тебя, а потом от полицейских. С тех пор как я стал совать нос в чужие дела, со мной не слишком-то спешат поделиться свежей информацией. Давай-ка выпьем кофе!

Кейт дотронулась до его руки:

— Рид, а ты сам веришь хоть слову из этого письма?

Он поставил чашки, ложки, блюдечки, молочник, сахарницу и кофейник на поднос и молча понес его в гостиную.

Глава 12

— Так ты веришь этому, Рид? Нет, не наливай мне кофе! Я, возможно, не смогу сделать и глотка.

Рид тем не менее налил чашку и поставил ее перед Кейт.

— Я сказал, что моя новость пугающая, но не говорил, что она ужасная. И если ты снова спросишь, верю ли я письму, я тебя побью! Даже не принимая в расчет другие обстоятельства, неужели ты думаешь, что я стал бы помогать кому-то, пусть это и человек, которому я благодарен по гроб жизни и питаю глубокую симпатию, избежать наказания за убийство! На самом деле, поскольку я знаю тебя и совсем не знаю Эмануэля, мне сейчас — когда ты сама оказалась подозреваемой — гораздо легче понять твое желание помочь другу. А это ведь уже кое-что, правда? Теперь, пожалуйста, пей свой кофе, Кейт. Бога ради, не хнычь! Я предупреждал тебя неоднократно: неприятности — это единственное, что ты можешь добыть в своем крестовом походе за оправдание Эмануэля. Ты не ожидала, что придется сражаться с драконами? Вот, возьми мой платок! Никогда не мог понять: почему ни одна женщина не носит его с собой, а если и носит, то он всегда оказывается в сумочке, которую она оставила в другой комнате? Да и я к тому же еще не выложил тебе восхитительную новость.

— Со мной сейчас все будет в порядке. И ты знаешь, ведь эту девушку, в конце-то концов, нашли там, где меня и в помине не было. Как же должен чувствовать себя Эмануэль!.. Ведь подозрения, которые пали на него, не идут ни в какое сравнение с теми, которые хотят навлечь на меня. И, признаюсь, первое, что пришло мне в голову (только представь себе, какой жалкой и постыдной была эта мыслишка): «Как это отразится на моем положении в университете? Захотят ли они иметь в своем штате профессора, которого обвиняют в убийстве!» Если это так затронуло меня, то насколько же больно Эмануэлю? А кто отправил письмо, как ты думаешь?