Убийство по-министерски

Пробить данные на Астахова мне удалось довольно легко — по ФИО. В итоге я оказался обладателем его домашнего адреса и телефона. Позвонив по нему, я услышал от его жены, что Игорь Кириллович куда-то уехал по делам. На вопрос, когда вернется, женщина ответила, что не знает, и даже добавила, что беспокоится, потому что он вообще-то уже должен бы вернуться. Я не стал сообщать, что звоню из полиции, просто вежливо поблагодарил, сказав, что перезвоню позже.

Новость заставила меня призадуматься… Скоробогатов исчез, его приятель, кандидат в депутаты, тоже… Не связаны ли эти исчезновения между собой? А может, они вместе куда-то рванули?

И еще был некий толстяк, приезжавший ночью в офис Скоробогатова. И этот толстяк, скорее всего, был последним, кто видел Скоробогатова до его исчезновения. Да, видимо, с этого толстого человека и нужно начинать. Непонятно, правда, кто он и где его искать. Можно фоторобот попытаться составить по показаниям охранника. Но материалов опять же маловато!

«Вообще, мало сделал, Синицын, мало, на…!» — некстати вспомнилась мне вчерашняя фраза, брошенная на прощание подполковником Герасимовым.

Громкий рывок входной двери заставил меня вздрогнуть. Еще больше я стушевался, когда увидел, кто именно поступил с дверью моего кабинета столь бесцеремонно. Собственно, так обращаться с ней мог себе позволить только один человек — подполковник Сергей Александрович Герасимов.

Господи, и только представил себе этот голос, эти интонации, как вот он тут как тут! И главное, никто не ожидал столь внезапного появления!

Дверь была закрыта решительным, мощным движением. На лице подполковника — обычная суровость и чуть скривленные губы. Что всегда означает одно — «недовольство». Когда же вы довольны-то бываете, подполковник Герасимов, хотелось бы увидеть? Увы, наверное, не придется — жизнь слишком коротка.

— Синицын, у меня для тебя важное дело, на…

Знамо дело, без важных дел вы, товарищ подполковник, и по коридору лишнего метра не пройдете. Ну, что там у вас еще? Что я плохо работаю, я уже давно выучил, как аксиому, как таблицу умножения.

— Поедешь к Сыромятникову на дачу, на…

Тут все мои мысли улетучились.

— К кому? — осторожно поинтересовался я.

— К Сыромятникову Леониду Алексеевичу, — досадуя на мою непонятливость, нахмурил брови Герасимов. — Певец из нашего оперного. Лирический тенор, на…! В общем, он друг наш большой, давно уже так сложилось, и начальство приказало, на… В общем, строим ему дачу, отрядили туда самых бестолковых участковых и постовых. Кто проштрафился, ну, и все такое. Пойдешь командовать, на…

— А я-то тут при чем? — искренне удивился я. — Как бестолковый или как проштрафившийся?

— И то и другое, — недолго думая, отрезал Герасимов. — Командировка — на два дня!

И подполковник властным движением мясистого пальца подвел итог разговору. Вернее, конечно же, монологу, но… для подполковника этот жанр был более привычен, удобен и любим. Он, наверное, искренне полагал, что разговор равен монологу, причем соло в монологе этом должен исполнять он. Ну, или непосредственное начальство, когда все меняется местами, и Герасимову приходится слушать, краснеть и говорить «есть!»

— Понял?

— Понял, товарищ подполковник.

— Все! — Герасимов уже открыл дверь, шагнул в коридор, но я окликнул его, причем с удовлетворением отметив про себя, что обычно это доводится делать самому подполковнику:

— Сергей Александрович!

Герасимов запнулся и повернулся ко мне с недовольным видом:

— Ну что еще?

— А как же дело Скоробогатова?

Извилина на начальственном лбу напряглась, и подполковник прервал свое решительное движение.

— А он не нашелся, на..? — поинтересовался он.

— Пока нет, — разочаровал я его, не став добавлять, что вдобавок куда-то подевался еще и Астахов.

На дальнейшие раздумья у подполковника ушло меньше секунды, после чего он выдал:

— Значит, вернешься от Сыромятникова — продолжишь поиски! Ты что с утра делал?

— Работал, — развел я руками.

— Плохо работал! — не задумываясь, ответил Герасимов и скрылся за дверью, с треском захлопнув ее за собой.

* * *

…Два дня, проведенные мной на строительстве дачи певца Сыромятникова, убедили меня в том, что годы, помноженные на вздорный характер, иногда могут давать удивительный в плане комизма и драматизма результат. Это как посмотреть. Я не завидовал тем людям, которые общаются с Сыромятниковым тесно, ибо это занятие не для слабонервных. А вот если денька два, то это можно было еще рассматривать как комическое шоу.

Судите сами — когда я с группой других проштрафившихся полицейских прибыл на дачу, Сыромятников встретил нас лучезарной улыбкой, хорошо знакомой жителям города по большому плакату, висевшему на фронтоне оперного театра. Он был бодр и излучал энергию.

— Прибыли, значит… Хорошо, — констатировал он, оглядев каждого из нас взглядом, которым обычно глава государства всматривается в лица солдат почетного караула, встречающего его в аэропорту. — Вам сказали, что сегодня белить будем?

— Да, — простодушно сказал я.