Убийство по расписанию

Доронин нервно зевнул и тут же резко дернул под воротом рубашки тугой узел галстука. Он не мог поверить в реальность происходящего. Еще вчера все шло так гладко и благополучно, и тут... Да что там вчера? Все было нормально еще сегодня утром. Где же был допущен столь грубый прокол? Хотя какое значение это имело теперь для него лично. В глубине души Доронина теплилась одна-единственная надежда. Надежда на Ромашова. Не бросит же Валентин его в такой ситуации. Он должен что-то придумать, должен вытащить товарища. Над вопросом, как он это сделает, Альберт предпочитал не ломать голову.

– Если все закончено, то чего же тогда вы хотите от меня, полковник? – Доронин пропустил руки между колен, чтобы в глаза сыщику так явно не бросались его мелко подрагивающие пальцы.

Гуров пристроил сигарету на краешке пепельницы и взглянул на часы.

– Завладская, – негромко ответил он.

– А что «Завладская»? – живо вскинулся Доронин.

– Я расследую дело об угрозе убийства. – Гуров говорил жестко и отрывисто, словно вколачивал гвозди. – Юлия Завладская получила письмо, в котором сообщалось, что ее убьют сегодня ровно в семь часов вечера. Лобанов перед собственной смертью не успел сказать мне...

– Илья умер? – Доронин от неожиданности подпрыгнул на стуле. – Как? Почему?

– Он не оставил мне выбора. Хотя, как мне показалось, Илья Романович подсознательно сам искал смерти, – еще одна капля, подточившая моральный дух Альберта. Гуров давил на задержанного, подобно многотонному прессу. – Потому как шанс у него был, но, увы... Кстати, сейчас точно такой же шанс есть и у вас.

– В каком смысле? – Доронин отрывисто задышал. Отчаянная попытка взять себя в руки не увенчалась успехом. Голос его то и дело срывался на предательский фальцет. – Вы блефуете! Вы не можете просто так взять и убить меня. Вы же представитель закона...

– Для таких скотов, как ты, закона нет, – не сдержался Гуров.

Подхватив с пепельницы сигарету, полковник дважды глубоко затянулся, потом погасил ее и нарочито медленным ленивым движением потянулся к наплечной кобуре. Отстегнул ремешок, вынул «штайр» и положил его прямо перед собой на стол. Пальцы Гурова плотно сомкнулись на рукоятке. Ствол пистолета смотрел в живот нервно заерзавшего на стуле Доронина. Вид огнестрельного оружия в руках сыщика доконал его окончательно.

– Вы блефуете... – снова повторил он, но на этот раз в его интонации было еще меньше уверенности.

– До семи часов осталось совсем мало времени. Всего ничего, Альберт Николаевич. Может быть, в свете новых событий Завладская совсем и не импонирует мне как человек, и, по большому счету, мне все равно, убьют ее или она останется в живых, но я всегда завершаю то, за что берусь. И я никогда не блефую. Поэтому выбор у вас невелик. – Гуров пристально смотрел в глаза собеседнику. – Либо вы прямо сейчас говорите мне, кто, зачем, с какой целью и, главное, каким образом намеревался осуществить убийство Юлии Завладской, либо я приставлю «штайр» к вашей голове и спущу курок. Что я буду делать потом и как оправдаюсь – это уже мое личное дело. Но для вас ровным счетом ничего не изменится. Я понятно выражаюсь?

Доронин перестал ерзать. Теперь он сидел на стуле как пригвожденный, опасаясь сделать лишнее неверное движение, способное спровоцировать Гурова. Поведение полковника, его взгляд и те интонации, с которыми он говорил, заставили Альберта поверить в реальность озвученной угрозы. Опыта в общении с оперативными работниками ему явно недоставало, и на этом строился расчет Гурова.

– Итак? – поторопил задержанного полковник.

Лицо Доронина покрылось мертвенной бледностью.

– Послушайте, – заикаясь, произнес он. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Богом клянусь! При чем тут Завладская? Никто не думал ее убивать. Никто не посылал ей никаких писем. Зачем? Признаюсь, Лобанов говорил мне, что в последнее время поведение Завладской стало вызывать у него подозрения. Я не очень-то вникал, если честно. – С каждым словом Доронин начинал говорить все быстрее и быстрее. – Завладская вроде бы наткнулась на какую-то статью, где говорилось о продаже детей на органы, и стала что-то подозревать. Как утверждал Илья, она не знала всей подоплеки дела, в котором была замешана. И он опасался, как бы заведующая не запаниковала... Они с Щетининым контролировали ее, но... Это все, что я знаю. Мы не писали писем, полковник, и мы не собирались... Да здесь какая-то ошибка. Поверьте мне.

Гуров не спешил убирать пальцы с рукоятки «штайра» и ничем не выдал своего внутреннего разочарования. Не нужно было быть гениальным психологом, чтобы понять, что Доронин сейчас не врет. Слишком он был напуган, и, по сравнению с тем, какой судебный процесс ждал в недалеком будущем этого человека, угроза неосуществленного убийства была бы для него каплей в море.