Убийство Президента Кеннеди

И вот 17 ноября 1960 года в 6 часов утра они собрались на охоту. Джонсон был в приличествующем случаю костюме — в замасленной бесформенной ковбойской шляпе и видавшей виды кожаной куртке. Кеннеди был одет в клетчатую куртку и легкие брюки. Один из гостей, глядя на него сонными глазами, заметил, что президент напоминает болельщика на футбольном матче. Как только растаял туман, они влезли в белый «кадиллак» и поехали в необыкновенно красивое урочище. Там почетный гость сделал то, что от него ждали. Техническая сторона дела была сравнительно незамысловатой. Чтобы попасть в глаза оленя, много не требуется. Вы прикладываете ложе винтовки к щеке, прицеливаетесь, делаете глубокий вдох, затем немного выдыхаете, потом задерживаете дыхание, и осторожно нажимаете на курок. Замена покрышки автомобиля требует большего умения.

Однако когда охотишься на животных, дело этим не ограничивается. Здесь есть нечто другое, какая-то доля секунды, которая причиняла этому охотнику страдания, — момент, когда стрелок смотрит на добычу. В охотничий сезон, предшествовавший его вступлению на пост президента, именно в этот момент взгляд Джона Фитцжеральда Кеннеди скользнул мимо винтовки и остановился на том воплощении жизни, которое он хотел уничтожить. Кеннеди дал слово и не мог отступить. Он выстрелил и сразу же вернулся к машине. Однако он не мог отделаться от воспоминаний: его преследовали мысли о подстреленном животном. И он рассказал об этом Жаклин.

Этим дело, однако, не кончилось. Вскоре после этого случая Джонсон заказал чучело не из одних рогов, а из головы убитого оленя. Однажды утром после завтрака с сенаторами он пересек Южную лужайку у Белого дома, держа чучело под мышкой. Президент Соединенных Штатов сразил этого оленя на его, Джонсона, ранчо, и вице-президент гордился этим, полагая, что президент испытывает такое же чувство гордости. Ведь это же был такой великолепный выстрел!

— Почему бы не повесить трофей в кабинете президента? — предложил он.

Кеннеди, притворяясь, что относится к этому с интересом, внутренне содрогнулся. После того как вице-президент ушел, ой приказал убрать голову. Как-то Линдон добродушно осведомился по телефону, где голова оленя? Когда ее водрузят на место? Потом он упомянул о чучеле еще и еще раз. В конце концов этот трофей, подобно всякому подарку, который неоднократно отвергается, превратился в проблему между президентом и вице-президентом, и Кеннеди снова уступил. Крупный деятель должен действовать осторожно. Президент должен уметь уступать в мелких вопросах, чтобы добиться своего в крупных. А этот вопрос был, по сути дела, мелочью. Голову оленя повесили, но не в Овальном кабинете, а рядом, в Рыбьем зале. Президент пошел на уступку, и одна лишь Жаклин знала, чего это ему стоило; немного выиграть, немного проиграть — такова тактика тех, кто находится на выборных должностях. Как-то президент шутливо заметил, обращаясь к своим друзьям:

— Есть три вещи на свете, которые слишком переоцениваются: штат Техас, ФБР и охотничьи трофеи.

Тем не менее воспоминание об этом инциденте было неприятным.

Выразительно жестикулируя, Кеннеди закончил свое выступление на завтраке в бальном зале отеля «Техас».

… Президент вызвал по телефону О’Доннела, затем сказал Жаклин, что они уедут отсюда в 10.40.

Когда Кен вошел в гостиную, Кеннеди сказал:

— А что, если поехать в Калифорнию в ближайшие две недели?

— Я согласна, — ответила Жаклин и была вознаграждена за это одной из улыбок Кена, который редко улыбался. Она всегда испытывала благоговейный трепет перед этим кельтским кальвинистом с худым лицом, сардонической улыбкой и спокойной, почти фанатической преданностью ее мужу. В сущности, она мало знала Кена. Жизнь президента была поделена на изолированные друг от друга отсеки, и он следил за тем, чтобы эта изоляция была действительно герметической. Тед Соренсен, к примеру, был ближе к нему, чем О’Доннел, однако Соренсен был далек и от жены президента и от О’Доннела. Единственным человеком, имевшим отношение ко всем сторонам жизни президента, был министр юстиции. Соренсена называли «вторым я» президента. В действительности «вторым я» был Роберт Кеннеди.

У О’Доннела был малоприятный сюрприз для президента: пока тот выступал в бальной зале, Килдаф, перелистывал далласскую «Морнинг ньюс», натолкнулся на объявление о «розыске преступника» и пришел с газетой прямо в номер к О’Доннелу. Так Кеннеди впервые увидел это объявление. Лицо его помрачнело. Молча он передав газету Жаклин. Ее оживление исчезло, и она почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Президент покачал головой и сказал Кену вполголоса:

— Трудно себе представить, чтобы газета печатала нечто подобное! — Затем, обращаясь к Жаклин, он медленно произнес:

— Мы отправляемся сегодня в страну ненормальных. О’Доннел перечитал текст. Президент в это время нервно ходил по комнате. Вдруг он остановился перед женой.

— А знаешь, вчерашняя ночь была весьма подходящей для убийства президента, — сказал он, но она не приняла это всерьез.