Убийство РАН

– По крайней мере, для этого потребуется не год, не два, а гораздо больше времени. Представление о том, что не имеет значения, где работает ученый и его группа – в вузе или Академии, ошибочно. Академия – это определенная среда, где люди, коллективы, институты, представляющие даже совсем разные научные направления, сосуществуют вместе, – это особая культура отношений, которая складывалась в России три столетия. На попытки сломать все это, построить на западный манер, просто жалко смотреть.

– Со стороны создается впечатление, что чиновники начали активнее вмешиваться в науку. Зачем? Еще Виталий Лазаревич Гинзбург, наш нобелевский лауреат, предупреждал, мол, оставьте ученых в покое, мы сами найдем разумные выходы из самых сложных положений! Почему к ученым не прислушиваются?

– Этот феномен есть во всем мире. Чиновнику трудно представлять, что он деньги выделил, а дальше к ним никакого отношения не имеет, мол, сами ученые ими распорядятся. Это противоречит их представлениям о жизни, о себе, о своем положении. Раз ему, чиновнику, дали деньги, то он должен контролировать их, определять, куда их расходовать. Случаются поистине фантастические вещи. К примеру, вся история с ВАКом. В каком странном мире мы живем. С одной стороны, говорят, что нам нужна западная модель, где сами институты и университеты присваивают научные звания, где люди прекрасно знают, кто и чего стоит. Это одно представление, либеральное. А в реальности – это оттеснение научного сообщества от присуждения степеней и званий. Для чего это делается? Неужели только для того, чтобы и эту область полностью взять под свой контроль?!. Если ВАК присвоил звание человеку, то само собой разумеется, что он и должен свое решение отменять. Но у нас все иначе: звание присваивает ВАК, а отменяет его министерство… Даже в таких мелочах проявляется пренебрежение к научному сообществу… По дороге сюда в самолете мы с коллегой обсуждали такую идею. А если установить звание «кандидат наук РАН» и «доктор наук РАН», и самим присваивать их. Причем нам не надо ни с кем согласовывать. Нет никаких сомнений, что уровень будет намного выше, чем у тех государственных учреждений, которые этим занимаются сейчас. «Наши» доктора и кандидаты будут цениться намного выше и в стране, и за рубежом. Но таким демаршем мы не исправим положение с присуждением степеней, а лишь поставим в неудобное положение государство, что нам, естественно, совсем не хочется делать… Короче говоря, некоторые вещи вызывают изумление… Хотя, с другой стороны, во всем мире при финансировании науки государством министерства всегда осторожны, они стараются точно знать: пошли ли выделенные средства на науку или на какие-то иные цели. Безусловно, нужна прозрачность в движении денежных ресурсов, и спорить с этим не следует. Особенно с теми структурами, которые эти деньги выделяют.

–  А каковы «болезненные точки» внутри Академии?

– Есть проблемы, которые не имеют отношения ни к правительству, ни к «внешним» факторам, они касаются только нас. Я имею в виду, в частности, восстановление научной дисциплины.

–  Что вы имеете в виду?

– Самое печальное последствие 90-х годов для нас – это определенная «вольница», которая тогда появилась. Не было финансирования, и руководство Академии приняло решение, которое в тех условиях было верным. Тогда научным сотрудникам сказали, мол, ищите средства существования сами, зарабатывайте деньги любыми способами. Это позволило науке выжить тогда. Однако ситуация изменилась, но некоторые люди уже привыкли «бегать». Можно даже на своем рабочем месте больше заработать, но тем не менее… А потому просто нужно восстановить научную дисциплину. Конечно, это не самая важная проблема в Академии наук, множество и других сложностей, но все-таки следует стремиться быть примером во всем, в том числе и в трудовой дисциплине. Когда-то бытовало сравнение, что труд ученого сродни труду металлурга, а если это так, то не допускать, чтобы температура в мартенах упала…

–  Так получилось, что вы осуществляете связь между наукой и большим бизнесом, вы и в руководстве Академией, и в совете директоров крупнейшей нефтяной компании… «Роснефть» заинтересована в ученых, в их исследованиях?