Убийство с отягчающими

Сидельников и сам был в растерянности. Свой объект он «уронил»[6], от советника никаких сообщений и распоряжений не поступало. Тот случай, когда стоит побеспокоить начальство.

Но вдруг все изменилось. Сразу после того, как в подъезд вошли шестеро, из него вышли двое. И то, как это происходило, у обоих оперов вызвало сильное удивление. «Лиловый», прижимая к лицу шарф, держался другой рукой за советника, и ноги его, непослушные, заплетающиеся, волочились по земле. Он держался на ногах только потому, что одной своей рукой следователь Генеральной прокуратуры держал его за талию.

Проходя мимо вдовы и насторожившихся родственников, Кряжин пояснил:

– Андрей Николаевич был его учителем и другом. Его горе безмерно.

Родственники расслабились, а вдова напряглась еще сильнее. Сегодня здесь был некто, кто выражал скорбь гораздо выразительнее, чем она.

«Полосатый», оценив мизансцену реально, попытался выйти из толпы. Его порыв был остановлен Полянским.

– Вызови «Газель» ближайшего райотдела. Детективов в машину и на Большую Дмитровку. Этому вызови врача.

Сидельникову, наконец-то, довелось увидеть лицо «ученика Андрея Николаевича». Оно от бровей до подбородка было испачкано кровью, опушено ворсинками от шерстяного шарфа, а нос свернут набок. Судя по всему, было еще что-то, невидимое под одеждой, – «лиловый» постоянно хватался рукой за печень и прижимал локоть другой руки к ребрам.

– Что это? – спросил в машине муровец, указывая на папку, перепачканную красными разводами.

– Это лежало под телом Крыльникова. Думаю, это и есть тот самый «материал», о котором я спонтанно сообщил Ресникову.

– Значит, он существовал на самом деле… – пробормотал капитан, откидываясь на спинку. – А… а как вы его вы…тащили?

Вопрос был резонен. Настолько, что Полянский остановил «Волгу» и тоже обернулся назад.

– Его вытащил не я, а один из людей Ресникова, которого вы прошляпили, – недовольно буркнул, пожевав губами, Кряжин. – Осталось выяснить, кто эту папку в гроб уложил. Крыльников мертв. К гробу доступны только родственники. Значит, полковник мог предупредить жену и велеть ей уничтожить материал, если с ним случится непредвиденное.

– Он предполагал, что будет помещен в гроб? – спросил Полянский, стараясь избегать выражения «убит».

Кряжин улыбнулся, и улыбка никому из присутствующих не понравилась.

– Думаю, он предполагал, что его поместят не в гроб, а в камеру следственного изолятора. Гони на нужно изучить содержимое этой папки и поближе познакомиться с заглянувшей на траурный огонек парочкой.

Из протокола аудиозаписи

допроса Вольникова Н.Г.,

1 января 2005 г., 12 ч. 15 м.:

«… – Я работаю в службе безопасности футбольного клуба «Олимп» с февраля позапрошлого года. Выполняю различные поручения президента клуба. В незаконных мероприятиях не участвовал, закон не нарушал. Имею лицензию на частную детективную деятельность и частную охранную деятельность, выданную отделом лицензионно-разрешительной работы при ГУВД города Москвы. В силу своих полномочий имею право на ношение и хранение табельного огнестрельного оружия. Почему я задержан, не знаю.

– Я задержал вас после того, как, назвав орган, который представляю, увидел перед собой лезвие выкидного ножа. Последний в кадастре служебного оружия частных охранных структур не значится. Равно как и капроновая удавка, обнаруженная при вас при досмотре.

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Нос «лилового» забит ватой, поэтому говорить ему приходится, запрокинув голову, и глухо. – Ножа и другого оружия у меня до задержания не было. Зато были две тысячи долларов, которые после задержания исчезли.

– Как свидетельствует тюремный врач, Вольников, – слышится вкрадчивый голос следователя по особо важным делам Кряжина, – на вашем теле нет ни одной выступающей наружу вены, которая не была бы предметом вожделения для шприца. Есть все основания полагать, что в паховые вены вы вводите не глюкозу. А потому и не помните, когда в ваших карманах были две тысячи долларов, а когда нож с удавкой.

– Я устал слышать этот бред. Требую адвоката, имя которого я вам назову.

– Как засвидетельствовал все тот же тюремный врач, очередная ваша ломка должна начаться максимум через два часа. Мне больше импонировало бы слушать красивого молодого человека с чувством собственного достоинства, хотя и не без пороков, нежели мразь, которая через два часа будет умолять меня дать ей наркотик и начнет сдавать всех направо и налево без моих на то просьб.

– Мне нужен адвокат Райсман. Он юридический советник президента футбольного клуба «Олимп». И убери со стола свои бумаги с карандашами. Разговор окончен.

– Быть может, послушаем, какие показания дал ваш напарник по службе в «Олимпе» Боготков? Это многое для вас объяснит.

– Мне плевать, какие он дал показания, – гудит забитым носом «лиловый». – Он за меня не в ответе.

– Это справедливо, – слышится голос Кряжина, и в голосе том нет ни нотки разочарования…»

Из протокола аудиозаписи

допроса Вольникова Н.Г.