Убийство с первого взгляда

Нэйсмит подождал несколько минут, потом развернул машину и двинулся обратно через деревушку. Вот и он — небольшой переулок, судя по указателю, носящий гордое название Хай-стрит.[3] Нэйсмит улыбнулся и, свернув с шоссе, медленно поехал мимо аккуратно побеленных зданий, которые жались друг к другу по обеим сторонам «центральной улицы». Смотреть на них было одно удовольствие — старомодная мясная лавка с большой рукописной вывеской «Главный по сосисочкам», крохотное здание почты (она же магазин), а через несколько метров величественный паб.

Нэйсмит крутил головой в поисках серебристой «хонды», но все было безрезультатно. Так он ехал и ехал с небольшой скоростью, пока расстояние между домами не увеличилось и он вдруг не обнаружил, что едет в тени густых деревьев, которые простерли ветви прямо над дорогой.

Наконец машина снова выбралась на солнечный свет. Нэйсмит миновал еще парочку боковых проездов, совсем небольших, которые вели, вероятно, к другим домам. Проверять их было бы опасно — сельские жители, как Нэйсмит знал из опыта, хорошо запоминают незнакомые автомобили. Сейчас на машине стояли настоящие номера, поэтому рисковать он не намеревался. В любом случае, даже если он сегодня и упустил свою жертву, следовало признать, что определенный прогресс достигнут. Нэйсмит посмотрел на часы на приборной панели — 17:52. Можно возвращаться, а засаду устроить в любой другой день.

Удовлетворенный проделанной работой, Нэйсмит выехал из деревни и стал присматривать местечко, где можно было бы развернуться. Слева возле шоссе стояло несколько домиков, и он мельком окинул их взглядом.

Есть!

На гравийной подъездной дорожке, всего в нескольких метрах от шоссе, стояла машина серебристого цвета.

«Хонда» с номерными знаками К 347 GMX.

Не останавливаясь, Нэйсмит продолжил путь, пока не оказался у маленького перекрестка, где три дороги сходились вокруг треугольного пятачка, заросшего густой сорной травой. Там он на секунду притормозил, внезапно ощутив, как внутри нарастает сладостное возбуждение. Игра постепенно переходила в следующую фазу.

С улыбкой на губах он проскочил насквозь деревню и выехал обратно на автостраду. День выдался на редкость удачным.

22 Четверг, 19 июля

Похоже, в этом супермаркете было принято так себя вести: двигаться словно во сне. Покупатели еле-еле шевелились, в особенности это касалось людей, стоявших непосредственно перед Нэйсмитом, — ну или так ему казалось. Нэйсмит хотел есть, а когда он был голоден, то не любил ходить по магазинам, поскольку голод заставлял совершать ненужные покупки. Толкая перед собой тележку через гигантский торговый зал, он пытался сосредоточиться на тех вещах, которые действительно необходимо было купить, но мысли витали далеко.

Это должно произойти в среду. Надо будет придумать предлог, чтобы оправдать свое отсутствие в течение всего вечера, а возможно, и ночи тоже. В этом не было ничего особенного или сложного, просто Нэйсмиту не хотелось, чтобы его поймали на слишком изощренной лжи. В то же время, если он станет говорить недомолвками, хитрить, это вызовет у Ким подозрения. С одной стороны, Ким знала, что он спит с другими женщинами (должна была знать), но, пока тому нет явных доказательств, можно хладнокровно все отрицать, да Ким и сама будет убеждать себя, что ошибается. В определенном смысле они оба лгали друг другу и самим себе, чтобы сохранить отношения.

Конечно, не всегда причиной его отсутствия была другая женщина. Порой, когда Ким со слезами на глазах изливала на него обвинения, когда она на сто процентов была уверена в том, что он ей изменяет, Нэйсмита так и подмывало рассказать правду. Нежно обнять ее за хрупкие девичьи плечи и, глядя в эти удивительные глаза, поведать, где он в действительности был и чем на самом деле занимался. Но, разумеется, это были лишь бесплодные фантазии. О подобных вещах никогда не говорят вслух. Поэтому Нэйсмит все отрицал, Ким принимала его объяснения, и заканчивалось дело тем, что они оказывались в постели. Но недосказанность оставалась.

Он вздохнул. Одно дело — терпеть это, если действительно виноват, если трахал другую женщину, но спорить с Ким, когда причина отсутствия была совершенно иной, Нэйсмиту не хотелось.

Из расположенной в закутке пекарни доносился такой одуряющий запах свежеиспеченного хлеба, что он не удержался, купил буханку с хрустящей корочкой и пошел выбирать бутылку хорошего вина.

Он скажет, что был на неформальной встрече с клиентом. И в этом не будет ничего необычного — по работе ему нередко приходилось участвовать в подобных неофициальных производственных совещаниях. А местом встречи назовет какой-нибудь популярный шумный бар в Лондоне и тем объяснит, почему не отвечал на телефонные звонки. Если же придется задержаться на ночь, всегда можно будет сказать, что выпил лишнего. Самое главное — скормить эту ложь Ким как можно скорее. Объяснения в последнюю минуту покажутся натянутыми, вызовут подозрения, упоминание же о встрече за неделю будет выглядеть вполне правдоподобным.